Он зачем то вернулся, зачем-то стал так близко и дышит моим дыханием. Он зачем то вернулся и смотрит в моих глаза, а я, кажется, впервые вижу в его того Лекса, который пытался заставить спазмы в моей горле прекратиться. Не нужно. Так нельзя, потому что я только и делаю, что стою и смотрю в его темные глаза, понимая, что это они были повсюду, когда я думала, что это звезды. Потому что это они игрывали меня изнутри, пока новая доза наркотиков не заслоняла тонкой дымкой глаза. Николь. Услышав его голос, я судорожно выдохнула, почему-то зная, что последует дальше. Однако я не могла обнять его в ответ. Я ничего не могла, с каждым новым вдохом наполняя легкие его запахом. И всё слишком. Всё это слишком, потому что я думала, что не умею так. Я думала, что никому нельзя быть рядом со мной. Никому нельзя любить меня. А он, возможно, и не любит. Спаси меня, Николь. Спаси от самого себя. Сглотнув, я открыла глаза, видя перед собой только белоснежную ткань рубашки. Я, кажется, почти сдалась под его прикосновениями, которые тонкими иглами проникают под кожу. Я, кажется, снова потеряла ту нить, которая связывала мои руки и мысли. Я, кажется, снова могла бы обнять его. Ты нужна мне. Прикрыв веки, я мягко отстранилась, чувствуя, как сбилось моё дыхание. Только это не астма, а что-то внутри готово умереть, а оно бессмертно. Просто я слишком упряма, что бы признать это. Облизнув губы, я подняла на него взгляд, все еще оставаясь в опасной близости, но не двигаясь с места. Мы оба этого хотели. Прохрипела я, сжимая руку с цепочками в кулак и чувствуя, как что-то отдаленно напоминающее злобу и отчаяние от собственного бессилия перед ним, стягивается в тонкий клубок магнетизма. И, наверное, есть только один способ проиграть еще больше. А теперь поцелуй меня.
Мы оба этого хотели. А она почему-то не уходит. А продолжает стоять так близко. И, я, словно, чувствую, как в ней идёт борьба её чувств. Ну же, девочка, ты нужна мне. Потому что только ты спасёшь меня. И я не упаду в пропасть. Или уже падаю? Люди, падающие в пропасть никогда не почувствую дна. Приблизившись к ней ещё ближе, я снова обнял ей. Потому что уже не могу без этого. А теперь поцелуй меня. Усмехнувшись, я заглянул ей в глаза, ища то, что и раньше. Смысл. Отеты. Не знаю что. Но так отчаянно искал. Ищу. Запустив пальцы в её волосы, которые спутались из-за моей крови, другой рукой я обнял её за талию. Такая тонкая, моя фарфоровая девочка. А я пьян, но я соображаю. Прикоснувшись к её губам своими, я почувствовал вкус её губ. Кажется, прошла вечность, как я целовал их. Страстным поцелуем терзая её губы, мы снова сплетали наши языки в диком танце. Резко подня её, я прислонил её спиной к стене, проникая руками под юбку. Эти чуства сжигали заживо. Я хотел её. Всю. И тело и душу. Я хочу обладать ей всецело. Я люблю тебя. Ты же знаешь. Хрипло прошептал я, припадая губами к её оголённому плечу. Оставляя дорожки поцелуев на её шее, я непонятным образом разорвал эту чёртову юбку,проводя руками по бёдрам. И мне не нужно ответное прзнание, потому что я знаю - она моя. Всегда была и всегда будет. forever love
Дева Мария, зачем я сказала эту дрянь? Он ведь мог просто уйти, не заставляя меня думать. Не заставляя скользить взглядом по его ухмылке и вспоминать каждую мелкую трещинку на неидельных губах, которые я не раз прокусывала до крови. И он должен сейчас уйти. Сказать мне, что я всё еще ребенок и просто раствориться, но он остался, а его рука скользнула в мои волосы, пока вторая обвивала талию. Под сильными пальцами ткань футболки сжалась, приподнимаясь и оголяя поясницу, которую тут же обожгло прикосновение его мизинца. И словно так и должно быть. Словно он должен вот так наклоняться к моему лицу с высоты своего роста, а потом невесомо прикасаться к моим губам. Хватило секунды, что бы я узнала вкус. Хватило секунды, что бы я поняла, что пил он не своё любимое виски. Еще около трех невесомых прикосновений наших губ, а затем мой рассудок отключается, а язык сплетается с его. Всё так чертовски неправильно, потому что мы снова проигрываем, но уже в новой партии. Мы проигрываем свободе и это так мерзко, что хотелось бы остановиться. Вот только всё, что я чувствую - это холодная стена и лихорадочно горячие прикосновения. Снова слишком много собственничества и во мне, и в нём. Так всегда было. Я пыталась доказать Вселенной, что мне можно принадлежать. Я люблю тебя. Ты же знаешь. Облизнув губы, я скользнула рукой в его волосы, сжимая их в кулак и пытая пальцы второй в кровавых цепочках, которые были в ладони. Заткнись. Выдохнула я, чувствуя, как бедра сводит в спазме от страсти. Меня нельзя любить, ты потом пожалеешь. Уже пожалел. Прижавшись губами к основанию его шеи, я скользнула пальцами по ткани рубашки, отодвигая её у воротника и перемещая на оголенную кожу свои губы. Вторая рука тем временем звякнула ключами, пытаясь вслепую открыть эту чертову дверь.
Заткнись. Меня нельзя любить, ты потом пожалеешь. Уже пожалел. Кожу груди обожгли её губы, пока мои руки бродили по её спине под футболкой. А она по-прежнему бежит от чуств. По-прежнему отталкивает и держит. Как кстати эта чёртова дверь поддалась ключам, и открылась. Толкнув её рукой, я подхватил Николь на руки, и одновременно захыватил её губы поцелуем. И сейчас я чувстую, как сильно скучал. По нам. По Николь и Лексу. По этим волосам, похожим на огенный водопад. По этим глазам, в которых я вижу всё и одновременно всё. По моей девочке. Я, даже помню, где тут спальня. Пробираясь в кромешной тьме, охваченный страстью, я уложил её на кровать, и придавив её в шёлковую простынь тяжестью своего тела, разорвал посередине футболку, припадая губами к её груди. Отбелски лунного света играли бликами на её светлой кожи, миллиметр которой я целовал. Давно пожалел. Прихрипел я, обхватывая руками её тонкую талию, и раздвигая языком её губы, снова и снова растворяясь в собственной страсти. forever love
В кромешной темноте номера не было абсолютно ничего. Только стены и мы. Если я всё это не придумала, потому что всё возможно. Иногда мне казалось, что каждый новый день - только плод моего воображения. Слыша, как наши поцелуи раздаются эхом по комнате, я быстро расправлялась всё с новыми пуговицами его рубашки, пока наконец моя спина не опустила на мягкую поверхность очевидно кровати. Каждый миллиметр тонкой кожи горел от чего-то, от чего-то, чему я не хотела давать названия, но именно этому и сдавалась без боя. Именно это чувство Было сильнее и оно разъедало моё самообладание и всё, во что я верила когда-то. И наверняка, мы пожалеем. наверняка, уйдем с утра, потому что никто из нас не проигрывает. Потому что так покажется правильным. Воздух с шумом вылетел из легких, как только губы Лекса обожгли мою грудь. Пора признать, что чему бы я не проигрывала, какому чувству не поддавалась бы, больше, чем этому мужчине, я не проиграю уже никому. Просто его прикосновения слишком знакомые, а вкус слишком мой, что бы я могла сопротивляться. Давно пожалел. Хриплый голос впитался в мои губы, а потом не впервые было слишком жарко танцевать танго своими языками. Мои ноги скользнули на его талию, сцепляясь в замок на пояснице, а руки рывком сорвали с него белоснежную когда-то рубашку. И мы чуть ли не впервые тянули, наверное, от того, что я давно не слышала его дыхания на своей коже, а если бы всё было слишком быстро, то закончилось бы еще стремительнее. резко подавшись вперед, я перевернула нас, оказываясь сверху и стягивая остатки футболки через голову, что бы через секунду почти невесомо скользнуть губами от низа его живота к груди, а затем губам. Тонкие пальчики повторили подвиг губ, а из горла вырвался глухой стон, потому что эти поцелуи почти сжигали меня заживо. Как на инквизиции. Всё это - моя расплата. Повтори это. Скажи, что хочешь только меня. Просипела я, поднимая веки и пытаясь отыскать его взгляд в темноте.
Только она могла так. Только она могла заставлять переворачиваться мою душу. Она вторглась в мой мир и перевернула его. Тело привыкло к её поцелуем, и сотни девушек, которые были у меня за это лето растворяются серым дымом где-то далеко. Все доныне и доныне, и доныне, — всего лишь история, с которой я таскаюсь туда-сюда. А она та, которую я так отчаянно желал, хотел....и любил. Терзая её губы в нашем страстно-реалистичном поцелуи, я скользил руками по её ногам к бёдрам. Повтори это. Скажи, что хочешь только меня. Я ижу блеск её глаз, потому что они, как прозрачная воды. А она не видит моих, потому что они слишком тёмные. Я чувствую, как её дыхание обжагиет мою кожу, и резко переворачиваюсь, прижимаясь своё грудью к её. Раздвинув её ноги, я поцеловал её чуть выше пупка, добираясь губами к ложбинке между её обнажённой груди. Сорва пальцами тонкую ткань её трусиков, я почувствовал, как всё внутри закипает. И в голове, мыслях - ОНА. Только тебя. С хрипцой в голосе шепчу я ей на ухо, прежде чем поцеловать.
Слышу, как дрожит моё дыхание, когда он снова вжимает меня в простыни, а все потому что, рядом с ним дышать очень сложно. Воздух слишком раскаленный и густой, а его руки слишком требовательны наравне с губами. Облизнув губы, я сжала в кулак простыни, выпуская из второй ладони цепочки одновременно с тем, как лихорадочно горячие губы Лекса коснулись моего живота. Только тебя. Чуть приподнявшись навстречу его губам, я скользнула пальцами к его брюкам, начиная медленно расстегивать ремень и перемещая губа к его шее. Кожа плавилось, а дыхание растворялось в его порах. Так не должно быть, но я поддаюсь всё больше. Я чувствую его сердцебиение и словно прислушиваюсь, я наконец избавляюсь от ремня и скольжу ноготками по низу его живота, потому что хочу знать, что он мои и чувствовать, что он тоже проигрывает. Хотя бы, когда пьян. Скажи, что ты мой. Скажи мне, что проиграл. Поднявшись к его уху, я шумно дышала, рястягивая каждое слово и ожидая ответа.
Хотя бы, когда пьян. Скажи, что ты мой. Скажи мне, что проиграл. По коже пробегают мурашки от скольжения её ногтей, и я так от этого отвык, но мне чертовски приятно. Лихарадочно избавившись от остатко одежды, я закинул её ноги себе на бёдра, и жадно припал губами к её шее. Сейчас, она,как никогда раньше близко. Её дыхание отдаётсяво мне барабанной дробью. На моём лбу появились бусинки, пота и я, мать вашу, возбуждён. Медленно, быстро. Страсть, нежность. Всё перемешалось. Мы единое целое, но мой мозг лихарадочно соображает. С каждым новым порывом двигаюсь всё быстрее. Да, я пьян. Но, это ты моя. Впившись соими губами в её, я снова почувствовал, как её язык щекочет моё нёбо. И я не проиграл. Прихрипел я, на секунду отрываясь от её губ, а затем снова целуя. Обхвавти руками её талию, я прижал её ещё ближе.
Задерживая дыхание, я неотрывно следила за его движениями, скользя взглядом от рук к плечам, от плеч к торсу и наконец возвращаясь к лицу. Пожалуй, нет ни миллиметра, которого я бы не помнила. Пожалуй, нет больше никого, кто заставлял бы меня задерживать дыхание от того, что страсть раздирает в клочья все внутренности и заставляет вспомнить все ванильные и розовосопливые фразы, что прививает нам Голливуд. И дыхание сбивается к чертовой матери, а горло раздирает хриплый стон, потому что я чертовски скучала по нему. Я скучала по этому ощущению взаимной потребности. Возможно садо-мазохизм. возможно банальная глупость. называйте, как вздумается. Да, я пьян. Но, это ты моя. Улыбнувшись такому предсказуемому ответу сквозь поцелуй, я скользнула пальцами от его плеча к затылку, сжимая темные волосы в кулак и натягивая их, потому что у меня почти не было сил терпеть это возбуждение. Слишком сложно дышать и слишком невыносимо мыслить. И я не проиграл. Оторвавшись от его губ, я скользнула своими к основанию его шеи, тяжело дыша и спускаясь ноготками на спину. Ты проиграл. Просто ты все тот же. Просто ты не признаешься. С улыбкой прошептала я, снова позволяя своему горлу разразиться стоном, а ногтям погрязнуть в его коже.
Ты проиграл. Просто ты все тот же. Просто ты не признаешься. Зжмурив глаза от удовольствия, я переместил руки на её бёдра, поглаживая их. Каждый новок рывок, но возбуждение растёт ещё больше. Эта страсть разъедает изнутри, сжигает заживо, и нвоа возраждает. Грёбанный феникс. Всё возможно. Горло раздирало от недостатка кислорода, а каждая мышца на моём теле напряглась. Я, почти забыл какого это. Какого это ощущать и чувствовать так много и одновременно. И всё это - она. Все минуты, проведённые вместе. Все прикосновения и поцелуи. Все фразы, брошенный в лицо. Сейчас я помню всё и одновременно ничего. И лишь аолкоголь виноват во всех этих пресловутых мэйнстримовых фразах, что лезут мне в голову. Припав губами к её груди, я не оставил и миллиметра кожи нетронутыми. И всё это заставляло хотеть её ещё больше. forever love
Всё возможно. Прикрыв глаза, я почувствовала, как скользнули по его коже мои ресницы. Такая загорелая кожа. В Америке нужно жить во Флориде или в до тошноты пошлой Калифорнии, что бы увидеть такую кожу. А он был таким. Его смуглая кожа всегда переливалась в тусклом свете Нью-Йорка. А я так и не была в Австралии. Крепче прижавшись к его телу, я скользнула губами по его шее к уху. Воздух с шумом срывался с моих губ, а тяжесть внизу живота казалось просто невыносимой. Почему, черт возьми, так бывало только с ним? Почему, меня имели столькие, а я плавилась раскаленным железом только в его руках? Наверное, я не хочу знать ответа, раз до сих пор его не получила. Просто что бы он не делал, я чувствовала, что должна быть где-то поблизости. Сейчас где бы он не прикасался ко мне, я подавалась навстречу, потому что тело скучало по нему и натягивалось струной от наслаждения. Господи, насколько же сильно я проиграла тебе, Лекс? И в какой-то момент мои мышцы сходят с ума, на ровне с каждым нервом и разумом. Просто я чувствую, как обоих накрывает теплой волной оргазма и только крепче прижимаюсь к нему, потому что я наверное, боялась, что хмель уйдет, а я верну себе рассудок.
Рыжие волосы огнём разметались по белоснежной подушке. Дыхание сбито, а мне хорошо только от одних её поцелуев, не говоря уже об остальном. Слишком бледная, и слишком в ней отдаёт Нью-Йорк. Но в тоже время я не вижу связи между ней и этим городом. потому что она давно потерялась. пусть даже и не признаётся. И теперь я чувствую, что я буду там, где она. Так трудно свыкнуться с мыслью, что теперь чья-та чужая душа будет тебя вести. Внешне, я всё тот же Александр Лутор. Но моя душа - её. Всецело. Пусть я никогда ей этого не скажу, но теперь я это признаю. Я не проиграл, возможно даже выиграл. Ведь всегда думал, какого-то это чувствовать. Растворяясь вместе с ней, я лёг рядом, чувствуя прохладу шёлковой простыни, когда тело так горячо. И где-то в области сердца что-то щимит от осознание того,что ОНА рядом. Притянув её к себе своей железной хваткой, я просто поцеловал её, крепче прижимая. И это так не похоже...на нас. И теперь мой мозг пьян не только алкоголем, но и ею. Медленно, будто прошла целая вечность, я подсознательно ждал когда она уснёт. Прислушивался к каждому её хрипу, ощущал как вздымается её грудь при дыхание, и заснул... forever love
Одно утро. Иногда одно утро что-то меняет, иногда всё остается так же, как было до и как будет после. Медленно подняв веки, я скользнула затуманенным взглядом по профилю Лекса, не до конца осознавая его реальность. Осторожно подняв руку, я провела подушечками пальцев по его лбе, носу, губам, подбородку, плавно очерчивая их и помня каждый миллиметр на вкус и ощупь. И он, наверняка, уйдет. Он был пьян, а я просто слабая. Скользнув пальцами на его грудь, я приложила к ней ладошку, слыша легкие хрипы от курения. И я могла бы заставить его бросить. Просто могла бы, не спрашивайте как. Но я смогла бы. Только это наверняка не моё дело, а то, что я хотела бы этого, хотела бы что б ы оно стало моим - я никогда не признаюсь. Если только самой себе. Осторожно высвободившись из под его руки, я было встала на кровати, как стальная хватка сомкнулась на моём запястье и я снова упала обратно, нависая над Лексом и упираясь рукой в подушку у его лица. Губы едва ли дрогнули в улыбке и я знала наперед, что его лицо должно было остаться таким же невозмутимым. Скажешь мне что-то интересное? Потянула я, скользя взглядом по его лицу и закрытым глазам. Никогда не пойму, почему он так тихо просыпался. Его дыхание не менялось, а глаза открывались далеко не сразу.
Не сон. Полузабытие. Вот так это можно назвать. Ощущать её своей рукой, прислушиваться к её дыханию. Наверное, этот страх останется со мной навсегда. И так всю ночь. Почти проваливаясь в глубокий сон, я почувствовал какое-то движение рядом, и вовремя сомкнул руку на её запястье. Скажешь мне что-то интересное? Её дыхание щекотало кожу лица, а голова чертовски болела. Кажется, у смертных, это называет похмельем. Ровное дыхание, и я ещё не открыл глаза, зато мои руки переметились на её талию, и обхватили её. Ощущая пальцами нежность её обнажённой кожи, я наконец, приоткрыл глаза. Хочешь послушать о фондовом рынке? Усмехнулся я, прикасаясь губами к её оголённой шее. forever love
Сообщение отредактировал Angel_Serena - Среда, 11.04.2012, 22:35
Хочешь послушать о фондовом рынке? Прикрыв глаза, я медленно нашла своими губами его. Ощущаю его дыхание на своих собственных губах и вовремя немного подаюсь назад, не давая поцелую случиться. Может просто дразню, а может мне нравится то, как едва уловимо тяжелеет его дыхание, когда я так делаю. Скользнув рукой на его лоб, я запуталась пальцами в его волосах на макушке, припадая своими губами к его скуле, а затем прикрытым глазам. Думаешь, я вообще хочу разговаривать? Улыбнувшись, я прикрыла своими ладонями его глаза, спускаясь губами шее и груди.
