- Агентство по подбору жизней "Седьмое небо", лучшее в небесном пространстве, приветствует Вас. Чем я могу помочь?

Ярко-белый свет ослепил Чака, отчего тот быстро зажмурился. Перед глазами стартовал показ слайд-шоу из размытых и совершенно непонятных изображений, которые сменялись с такой скоростью, что у парня закружилась голова. Пошатнувшись, он вдруг тот час почувствовал опору, и любопытство, медленно и постепенно продирая его веки, начало прокладывать себе путь наружу.

Все плыло. Все расплывалось. Но спустя некоторое время белизна этого места уже не колола глаза, как прежде. Чак смог сфокусироваться на заднем плане.

Сперва он увидел бесконечное количество людей, толпящихся будто в очереди за билетами на премьеру "Новолуния" или чего-нибудь не менее сопливого. Слева чуть меньше народа ожидали чего-то, что происходило за полупрозрачной ширмой. Первая догадка Чака была естественно о сексе. Но она разрушилась под напором фактов, когда поочередно, прижав к плечу что-то вроде куска ваты, из-за перегородки выходили дети, взрослые и даже старики времен ледникового периода. Еще он заметил непомерное число операторов, сидящих за странными беспроводными компьютерами и отвечающих на звонки.

Неожиданно к глазам Чака вернулась резкость, и он смог разглядеть девушку, стоящую прямо перед ним. Девушку с белоснежными волосами и усталой улыбкой, одетую в полупрозрачное белое платье почти до пят. Так как все тело Басса было будто пропущено через мясорубку и явно потеряло свою чувствительность, возбудился его мозг. Иначе и быть не могло.

- Что ж вы в последнее время все такие неразговорчивые пошли? - пробурчала себе под нос блондинка.

Пробежав глазами по листку бумаги, она спросила:

- Чак Басс?

Все, что мог в данную секунду сделать Чак, так это кивнуть. Что он собственно и сделал. Отчего его эротическая фантазия разбилась о встречный воздух. Прояснившийся мозг тут же послал сигнал тревоги во все конечности Басса. Его тело охватили мелкие нервные конвульсии. Виски пульсировали непонимание ситуации.

- Что за? - тяжело дыша, проскрипел Чак.

- Ожидала чего-то подобного, - разочарованно пожала плечами девушка в белом, после чего резко коснулась его лба.

Вспышка. И Чак вновь лишен способности видеть. Правда постепенно картинка приобретает колоринг, а единое месиво разливается на образы. Еще одна вспышка, и Чак видит мирно спящую Блер. Он кладет записку на подушку, и... Еще вспышка. Теперь Чак, крепко сжимая в руке бутылку скотча, всматривается в далекие горизонты заката где-то на окраинах города. Его лицо болезненно спокойно, но... Вспышка, и Чак уже, подойдя к краю моста, усаживается на парапет. Затем откуда-то из глубины подсознания доносятся молебные стоны Чака, обращенные к небу. В один момент кажется, что Басс чуть не падает вниз, но он, удерживая равновесие, прыгает на мокрый тротуар. Он собирается уходить. И... Он уходит. Но последняя вспышка заставляет Чака испытать почти физическое дежавю. Боль силой в несколько тысяч ампер прошибает его насквозь.

Все заканчивается также быстро, как и началось. Но теперь перед глазами не белесое полотно. На сетчатке отсканировалось одинокое изображение. Свободное падение тела. Чак с горьким наслаждением вспоминает физику в старшей школе. Точнее процесс подготовки к экзамену. Вместе с молоденькой студенткой, вызвавшейся помочь красавцу. Дебора снимала предмет одежды каждый раз, когда Чак правильно отвечал на вопрос. У-ух, тогда он блистал знаниями лучше любого выпускника Йеля или Брауна. Спасибо блютуз-наушнику и секретарше Барта. Последним, если быть точнее "роковым", вопросом и была теория свободного падения. Поэтому он точно знал, что сейчас его благородное тело падало в воду с Бруклинского моста с ускорением 9,8 метров в секунду в квадрате.

- Что за?? - прорычал Чак, медленно переваривая в желудке своего мозга все увиденное.

- Живительная эвтаназия.

- Что? - переспросил Басс.

Девушка театрально закатила глаза, мысленно проклиная неосведомленность всех смертных.

- Эвтаназия, - поясняя, будто для маленького, глупого ребенка, заговорила она. - Это прекращение жизни человека или животного, страдающего неизличимым заболеванием, испытывающего нестерпимую боль или...

Некая отрешенность и несосредоточенность, которые чуть ранее застыли на лице Чака, сменились возмущением.

- Я знаю, что такое эвтаназия, я о том... Черт, какого хрена? Я стал мишенью для молнии, а потом, как мешок с навозом, полетел прямиком в воду?

- Молния в тебя не попадала, мы используем ее разряды для транспортировки душ с земли, - скрывая все отчетливее проступающую улыбку, ответила блондинка. - Насчет остального - ты сам этого просил!

Все эмоции Чака проступили на его лице.

- Это было риторическое обращение!

- В следующий раз будешь думать, о чем просить! - огрызнулась девушка.

- Стерва, - поджав губы, бросил Чак.

- Ты назвал меня стервой?

- Вырвано из контекста.

- Что? - невинно хлопая пушистыми ресницами, пропищала блондинка.

- Вот видишь, теперь ТЫ ничего не понимаешь, - победно сообщил Чак. - Чувствую прилив уверенности.

- Уверена, ты чувствуешь другой прилив.

Фирменная ухмылка Басса озарила его лицо.

- Что ты там говорила? Живительная эвтаназия? - оглядываясь вокруг, искал ответы Чак. Гнев постепенно спадал, оголяя уязвимые места Басса. - Где я вообще?

- Ты в небесном агентстве освобождения и реинкарнации(2) душ. Если быть точнее, на седьмом небе от нулевого облака. И тебе, вроде как, дали второй шанс.

- Черт, я в раю или аду?

- Рая и ада не существует. Есть лишь круговорот душ в пространстве.

Чак несколько раз моргнул. Нет, он не спал. Его глаза потихоньку привыкали к местной яркости. Вот только сердце категорически отказывалось верить в происходящее.

- И все-таки это какой-то розыгрыш. Где камеры, куда улыбаться? Это "Подстава"(3)? Катчер прикололся? Эй, выходи, придурок! Он, наверное, злится, что я в прошлом году на Бали переспал с его старушкой(4)...

Кажется, он убеждал больше себя, чем блондинку. Однако его последние надежды разбились в пух и прах, когда он прочел непонимание в глазах девушки.

- О-о. Фак. Не "Подстава". И не Катчер, - разочарование пропитало все его слова. Последний мостик исполосовали трещины. - С меня хватит. Позови кого-нибудь из главных! С тобой бесполезно говорить, и вообще... Кто ты такая?

Чак перевел дыхание. Девушка понимающе вздохнула, она знала, что это всего лишь защитная реакция. Ей довелось быть свидетельницей многих вещей, и вряд ли этот краткосрочный приступ гнева мог смутить ее.

- Анна. Ангел. Обращена по модели Т3907, - широкая улыбка девушки продемонстрировала ее идельные зубы.

- Издеваешься? - искренне надеясь на положительный ответ, спросил Басс.

- Говорю правду, - уже переходя на хохот, ответила Анна.

Струны натянутых нервов готовы были порваться в любую секунду. И тогда бы даже небеса содрогнулись от разрушительного тайфуна под названием "Чак Басс".

- Тебя это забавляет? Делай, что я говорю, позови кого-нибудь из главных, иначе...

- Иначе что? Изнасилуешь меня? - заявила Анна. Наконец-то Чак почувствовал себя уверенней. Эти разговоры были по его части.

Он сделал несколько шагов, тем самым вплотную приблизившись к Анне. И в миллиметрах от ее губ прошептал:

- Если понадобится...

То, что Анна даже не отвела глаз, еще сильней подстегнуло Басса. Он любил стойких и непугливых. Но в то время, пока он размышлял, если это можно так назвать, девушка прильнула к его уху, и еле слышно пропела:

- Ну, скажем так, на высоте семи небес эта штучка, что у тебя в штанах, не работает.

- Прекрасно, - руки Чака разлетелись в разные стороны. - Теперь я еще и импотент.

- Не расстраивайся, скоро это исправится. Тебе лишь нужно пройти все этапы подготовки к реинкарнации, - более официально заговорила девушка. - Смотри, сейчас ты регистрируешься у свободного оператора и получаешь свой код. Когда его называют проходишь к ширме для вакцинации, чтобы в новом теле не осталось старых воспоминаний. Иначе мозг не выдержит, в общем, последствия не минуемы. Ворота, - указывая на дальнюю массивную конструкцию, пояснила Анна. - Ворота стирают остаточные явления вакцинации. Так что после прививки ты становишься в эту очередь, ведущую к выходу, и ждешь. В процессе ожидания можешь просмотреть каталоги предоставленных тел, которые обновляются каждую небесную секунду.

Трудно было серьезно воспринимать речь красотки. "Небесные секунды", "каталоги тел, предоставленных для реинкарнации"... Все это было так странно. И страшно. Да, Чаку Бассу неожиданно стало очень даже не по себе, и легкий испуг проступил капельками пота на его спине. Это напомнило ему первый просмотр Фредди Крюгера, когда они с Нейтом стащили кассету из коллеции Барта. Тогда, в самый ужасный момент, он спрятался за спину Натаниеля. А потом рассказал всему "Констанс Биллард", что это Арчибальд расплакался, как девчонка. Нейт даже не стал ничего отрицать, что задело Чака еще больше. Именно с тех пор он пообещал себе забыть, что такое страх. И вот волна воспоминаний накрыла его вновь.

- В общем, как будешь готов, иди. А пока...

Неожиданно воздух разрезал такой знакомый Бассу голос...

- Блер, - слетело с его губ. И его глаза забегали вокруг в поисках источника.

Тогда-то позади себя он и увидел будто подвешенное в пространстве изображение. На экране показался полицейский. А затем... Блер. Она тоже была там. Вместе с матерью.

- Что это? - прорываясь ближе, спросил Чак.

Анна старалась поспеть за ним. Могло показаться, что его волнение на долю секунды передалось и ей. Но она была опытным специалистом, эмоции - второстепенное. По крайней мере, она пыталась убедить себя в этом.

- Это трансляции с земли. Так как многие не имеют возможности попрощаться, мы стараемся хоть как-то помочь. Правда не все хотят это видеть, - со скоростью света тараторила Анна. Но вскоре, запнувшись, она взглянула на Чака. - Ты ее знаешь?

Чак уже не слушал Анну. Он был зачарован миниатюрной брюнеткой с экрана. Сейчас она выглядела такой беззащитной... Промокшая до нитки, со спутавшимися волосами и в заляпанной грязью юбке от "Шанель"... Уголки его губ обозначили прозрачную улыбку на его лице. Что не усользнуло от внимания Анны, весьма удивленной такому повороту сюжета. Она даже и не подозревала, что такая задница, как этот Басс, может испытывать что-то человеческое.

- Вы думаете это самоубийство? - с горечью в голосе спросила у полицейского Элеонор. Она не переставала сжимать в обьятиях дочь.

- Никто не может точно утверждать, - с долей сомнения ответил страж закона.

И тут, подобно бомбе, взорвалась Блер.

- Нет, не может быть! - отчаянно прокричала она.

- Блер, но Чак был подавлен и... - пыталась утешить ее мать, но птенец обратно под крылышко не лез.

- Да что вы такое несете! - Блер была разбита. - Вы же говорите о Чаке! О Чаке Бассе! Об этом ненасытном ублюдке, который самолично прибил бы тысячи, спасая свою задницу! Да он во второй раз бы продал душу дьяволу, только чтобы остаться на земле! Боже, что же... Что же... - слезы вырвались на свободу и затопили все ее лицо. Но Блер была не намерена сдаваться. Она просто... Просто не могла. - Я... Я не верю. Я не верю, что он сам ушел. Что он... Черт, если ты меня слышишь... Чтоб тебя там вечно черти жарили, с горчицей, с перцем! За то... За то, что оставил меня одну.

Чак Басс потерял контроль над своими эмоциями. И сейчас его лицо выразило все то, что было у него на душе: боль, разочарование, страх, отчаяние... Было тут еще кое-что... И Анна искренне улыбнулась своему открытию.

- Я-я просто... Извините, - прошептала Блер. И удалилась, не устояв под напором чувств.

На экране кадр за кадром стали сменяться чужие лица, чужие улыбки и слезы...

- Что? А где? Куда? - растереянно лепетал Чак.

- Твоя мыльная опера закончилась. Может еще покажут повтор, но не сразу. Тебе бы лучше зарегистрироваться... - напомнила парню Анна. Но она снова заметила, что Басс сосредоточен совсем на другом.

- Так эта записка... - начал Чак.

Анна вопросительно приподняла бровь.

- Получается записка стала предсмертной? - в его глазах угасал последний огонек надежды.

- Типа того.

- Че-ерт! Если бы я только знал...

Анна не могла видеть, как этот самоуверенный пижон расклеивался у нее на глазах. Он был таким живым, когда она впервые увидела его, таким забавным... И сейчас все это умирало в нем. Ему нельзя было думать о том, что "было бы, если бы". Все произошло, и надо было помочь ему жить дальше.

- Неужели что-то бы изменилось?? - в его же издевательской манере заговорила Анна. Она решила придерживаться теории "клин клином вышибает".

Чак презрительно уставился на нее.

- Неужели ты бы написал, что любишь ее? - она видела, как бровь парня нервно дернулась, поэтому продолжила. - Ведь именно это ты к ней испытываешь, да?

Чак уже ненавидел ее. Она цепляла его своими словами, заставляя думать о вещах, которые были для него не приемлемы. Еще этот свет. Он будто проникал под кожу. Чак начинал злиться, что в нем просыпалась 14-летняя сопливая девчонка. Но только одна мысль о том, что он видел Блер в последний раз... Свою идеальную Блер... Ее пухлые губы, ямочки на щеках... Шоколадные глаза и то, как она морщит нос... От одной подобной мысли у него мутнело в глазах. А может это все-таки было от света. Голос разума постоянно пытался перебить и заглушить ноющее сердце. В тот момент Чака и посетила мысль о том, что нужно будет подать в хрен-его-знает-какой-небесный суд за такое освещение!

Зачем ему второй шанс без Блер? Вдруг задумался Чак. Он взглянул на Анну, и внезапно увидел собственную ухмылку на ее лице.

- Как ты думаешь, меня не запихнут в тело навозного жука, если я изобью ангела? - в типичной бассовской манере произнес Чак.

- Как знать, как знать... - улыбнулась Анна.

Последний зрительный контакт, и девушка отправилась работать дальше. Она сделала все, что могла. Но... Черт, а она действительно будет скучать по этому засранцу. И, не удержавшись, с полуразворота она заговорила вновь:

- И все равно ты трус! Но ты мне нравишься, поэтому...

Именно в этот момент мимо нее ураганом пронесся тот самый Чак Басс, который обогнул всю очередь и растолкал всех у выхода. Вспышка, и он исчез за стальными воротами.

Когда Анна поняла, что произошло, красный свет уже ударил по глазам. Отовсюду доносились возбужденные разговоры. "Красный код, красный код"...

И все-таки он настоящий засранец...

- Поэтому можешь стать в середину очереди, - закончила свою фразу Анна.

Вот теперь-то она точно знала, что ей с Бассом предстоит еще немало хлопот...

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Circles" группы Hollywood Undead):

Я носился кругами,
Причинял себе боль,
Лишь бы найти свое предназначение.
Все было бесполезно,
Я этого не заслужил,
Но для меня ты была идеалом...

2) Реинкарнация - переселение души после смерти в новое тело.

3) Имеется в виду шоу "Подстава", идущее по MTV, ведущим которого и является Эштон Катчер. В шоу "подставляют" знаменитостей, снимая их скрытой камерой.

4) Под старушкой имеется в виду жена Катчера - Деми Мур, которая почти вдвое старше своего мужа.

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

Спустя примерно 18 лет.

***
- Ненавижу тебя! - раздался пронзительный женский крик. На кухню молнией влетела длинноногая блондинка. Ну, если быть точнее, не совсем блондинка - ее волосы рваными прядями были выкрашены в красный цвет. Одетая в короткую юбку, спортивные кеды и обтягивающую, черную кофточку, которая выгодно подчеркивала все ее изгибы, она смотрелась весьма привлекательно. Правда, до тех пор, пока не переходила на ультразвук.

- Не правда, ты меня любишь, - возразил ей мужской голос. Вскоре и его обладатель вырисовался из темноты коридора. Темноволосый парень с редкой небритостью вокруг пухлых губ. В сочетании с ярко-голубыми глазами его внешность врядли могла оставить кого-то равнодушным.

- Да, но это только инстинкт! - вымещая злость на древней кофемашине, прошипела девушка. - Мерзкая машина, да когда же она будет работать?!

"Не совсем блондинка" без остановки тыкала все кнопки, дергала за все ручки, но результата не было. Ухмыльнувшись, брюнет всего один раз стукнул сжатым кулаком по корпусу прибора. Кофемашина тут же загудела и уже вскоре наполнила пустую чашку ароматным содержимым.

Девушка, не довольно бурча, взяла приготовленный кофе и поднесла его к губам.

- Чад, ты опять испортил мне свидание...

***
Только что вы наблюдали типичную для нашей сумасшедшей семейки сцену. Та не уравновешенная - моя сестра. Старшая. Вот только почему-то именно я постоянно спасаю ее задницу. Как и в этот раз: я почти за волосы вытащил ее из наркопритона, которым заправлял ее новый парень. Она же не переставала твердить, что я не прав и должен ей доверять, кажется, совсем позабыв о том, сколько раз не оправдывала этого самого доверия.

Меня... Меня зовут Чад Лоуэл. Мне 18. Я работаю официантом в две смены. Правда денег все равно ни хрена не хватает - наша семья никогда не вытирала задницу долларами. Всю свою жизнь мы прожили на границе двух миров - между богатым на цвета кожи Бруклином и наполненным убогой роскошью Манхэттеном. Мы были подобно третьей стороне - нас никогда не касались местные уличные разборки между черными бандами Браунсвилля, но нас также не трогали проблемы "гламурного" масшатаба. Эти две полярные области были разделены Бруклинским мостом, к которому я испытывал особую неприязнь. Не знаю, почему. Однако, так уж вышло, что проживали мы именно рядом с этим гигантом.

Наша семья старалась выжить в этом подлом и жестоком мире. Так как отец бросил нас еще лет 10 назад, мама долго тянула семью на себе. Она работала швеей. Работала в три, а то и четыре смены, только чтобы прокормить нас. Ей не везло с мужиками. Большинство очень быстро вылетали. Ни без моей помощи. Сильно многие распускали свои руки, испытывая мою мать на прочность.

С моей сестрой Амели было сложнее. Приходилось следить за ней почти 24 часа в сутки, не смотря на то, что она была старше меня на три года. Она была слишком не приспособлена к этой жизни. Слишком наивна. Из тех, кто строит многоэтажные небоскребы иллюзий и селится в пентхаусе под самой крышей, не зная, что падать будет высоко и больно. Ее задница была всегда готова для приключений, вот только приключения уж точно не были рады ее заднице. Из-за этого мне не раз приходилось знакомить ее попутчиков с моими лучшими друзьями: мистером кулаком и миссис хук справа.

Что касается меня, моих отношений... Тут все всегда было слишком сложно. Девушки никогда надолго не задерживались в моей кровати. И я никогда не испытывал к ним ничего подобного, о чем каждый день твердила Амели. В моем подсознании навсегда остались воспоминания семейной драмы Лоуэлов. Они разрушили все представления о великой любви и счастливой семье. Насколько я понял, все это чушь. Да и ко всему прочему, я всегда чувствовал себя дополненным. Будто мое сердце расчитано только на одно человека.

Когда я обернулся, чтобы вдолбить, наконец, правду в эту красноволосую идиотку, на кухню вошла мать. Обычно ее реплики начинались с замечаний в мою сторону, но сейчас она лишь таинственно молчала. И выглядела не лучшим образом.

Так и не услышав, от нее ни слова, я обернулся в поисках объяснений к Амели.

- Что? Ты разве не знаешь? - она удивленно уставилась на меня. - Чаще дома ночевать нужно. Она отослала свои эскизы в "Элеонор Дизайн". А Бетти убедила ее, что у нее есть шанс. Она уже три дня ночует у телефона и постоянно заглядывает в почтовый ящик.

Я растерянно опустил глаза. Я знал, насколько это было важно для нее. И я знал, насколько это было невозможно.

Амели сделала телевизор громче, и мои мысли разбежались по разным углам. Обдумывая новый, изощренный способ ее убийства, я случайно обратил внимание на происходящее. По телевизору как раз шел новостной блок. Светские новости гламурного Нью-Йорка, если быть точнее. Дочь Элеонор и ее муж были пойманы папарацци в цветочном магазине, где они выбирали цветы для ежегодного весеннего бала.

Гортензии. Она выберет гортензии. Почему-то пронеслось у меня в голове. И почему-то я совсем не удивился, услышав, что она предпочла именно их ландышам, таким модным в это время.

Я внимательней вгляделся в лицо этой миссис Уолдорф-Маккенли. Она была безумно похожа на кого-то, кого я знал раньше. Вот только я никак не мог вспомнить, на кого именно. Ее речь гипнотизировала меня, когда я вдруг услышал упоминание об "Элеонор Дизайн". Она объяснила, что сейчас из-за болезни матери самостоятельно управляет компанией.

С непонятно откуда взявшимся отвращением взглянув на ее мужа, я снова задумался.

- А что, если...

Не привыкшая к таким "мыслям вслух" с моей стороны Амели вопросительно на меня взглянула.

- Помоги мне достать хороший костюм, и я расскажу, кто пустил слух, что ты лесбиянка, - выдал я.

- Нет такого слуха! - возмутилась Амели.

- Будет, если не поможешь мне.

Моя сестра обиженно надула губы. Она знала, что сопротивление бесполезно. Но ее любопытства никто не отменял.

- А зачем тебе костюм? Ты же даже на похороны бабушки ходил в футболке!

Я загадочно улыбнулся. Мое тело наполняло странное чувство. Или предчувствие. Будто я стал на шаг ближе к разгадке какой-то головоломки. И сейчас я отчетливо осознал, что мне было дано направление, в котором стоит плыть. Главное было не упасть в ад, нелепо споткнувшись о порог ворот рая и по привычке сказав что-то, вроде "Черт бы тебя побрал".

Амели ждала ответа. И я не стал обманывать ее ожидания.

- Я иду на бал, - выдал я свою маленькую тайну, а губы сами собой сложились в самодовольную ухмылку.

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Paparazzi" группы Lady Gaga):

Я буду тебя преследовать, пока не полюбишь меня,
Папа-папарацци...

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

***
Я понятия не имею, зачем пошел на все это. Но, сойдя с автобуса, доставившего меня в сердце золотого Нью-Йорка, поздно уже было поворачивать назад.

Я потратил половину своей месячной зарплаты на этот гребаный костюм. При том, что это была цена с довольно щедрой скидкой, - сестра подняла свои связи, о которых я, кстати, понятия не имел. Все это было глупо.

Но по-настоящему глупой затеей это показалось мне тогда, когда я, наконец, увидел то, из-за чего я лишился абонемента в спортзал и целого мешка новой одежды из "Нью-Йоркера".

- Красный?? - взвыл я, судорожно тряся в руках эту кровавую тряпку. - Ты что надо мной издеваешься??

Амели невозмутимо смотрела на меня. Довольная своим выбором она явно не понимала моего возмущения.

- Это не красный, это цвет голубиной крови. Идеальный рубиновый цвет.

Мое лицо говорило само за себя.

- Что?? На весенних балах запрещен черный цвет, а красный нынче в моде.

Амели торжественно подмигнула мне.

- К тому же... Это хороший способ обратить на себя внимание... Ради мамы.

Черт, она всегда умело играла на чувствах людей. К сожалению, я упустил тот момент, когда это стало действовать и на меня.

- Ладно, - прыснул я в ответ. Амели радостно захлопала в ладоши. - Но ты еще поплатишься за это.

Однако, стоит признать, что я оказался не прав. Это совсем не было катастрофой. Увидев свое отражение в зеркале, я внезапно почувствовал себя... Привлекательным, что ли... Нет, я никогда не жаловался на свою внешность, просто думать "так" о себе... Было не привычно. Черт, да я смотрел на себя так, будто сам себя хотел.

- Слушай, а ты ничего, - раздался голос из-за плеча. Я вздрогнул от неожиданности. - Не отличить от богатого гламурного козла, поимевшего пол Нью-Йорка.

Амели задумчиво свела брови.

- Хотя... Убери богатого и гламурного, и будет про тебя.

Я ответил ей кривой улыбкой, на что она воинственно сузила глаза.

Когда Амели, наконец, ушла, я смог еще раз полностью оглядеть себя, составляя план дальнейших действий.

А может это будет не так уж и скучно... Подумал я.

***
Как уже говорилось ранее, сойдя с автобуса, Чад понял, что назад дороги нет, и с тревожным чувством, застрявшим где-то между сердцем и легкими, он ступил на земли чужеземцев.

Только вот чувство дискомфорта притупилось почти сразу, а вскоре и вовсе испарилось. Шагая в своем красном костюме по Уолл стрит, Чад будто становился частью этого мира. Теперь его не смущали разноцветные огни витрин дорогих магазинов, а контрасты не раздражали глаз. Он весело подмигивал проплывающим навстречу красоткам, заставляя их тихо перешептываться. Все это было весьма странно. Но ему и правда нравилось здесь - в месте, к которому он с детства относился предвзято.

Чад прибыл в назначенное время, но "гламурная жизнь" уже кипела во всю. Блеск наполированных лимузинов, звон драгоценностей, жар хладнокровных улыбок - все это вскружило ему голову.

Однако что-то кольнуло его мозг, когда он заметил одну общую закономерность всех приезжих - они все были в масках.

Еще одна проблема на голову Чада. В порыве злости он пнул урну, когда неподалеку заметил интересную картину. Облокотившись на лимузин, парень, пожалуй, чуть старше его самого жадно пожирал глазами девушку напротив. Рыжая бестия беззаботно трещала с подружками.

И все-таки судьба явно поставила себе задачу любыми способами пропихнуть Чада на бал.

Медленно ковыляя, он приблизился к парню и, достав из пиджака пачку сигарет, стал театрально хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.

Его сосед без слов лениво протянул ему огонь. Повод начать разговор теперь был.

- Спасибо, - возвращая зажигалку, поблагодарил его Чад. Выдержав паузу, он протянул руку. - Чад Лоуэл.

Он не знал, существуют ли в этом мире какие-то определенные правила знакомства и т.д. Но его голос звучал так ровно и высокомерно, что парень у лимузина даже не повел бровью, хоть и слышал эту фамилию в первый раз.

- Рик Скотт, - завершив рукопожатие, ответил он.

Нужна была еще пауза. Легкая заторможенность беседы придавала ей небрежности - будто все это на самом деле происходило естественно и случайно.

Выждав время и сделав тягу, Чад указал на девушку.

- Отшила?

В яблочко. Лицо этого Скотта исказилось в гримасе злости.

Все и вправду было так просто?

- Да, - фыркнул парень, вдавливая окурок в асфальт. - Сука.

Чад открыто ухмыльнулся, выказывая "легкое неуважение", которое должно было подстегнуть его собеседника.

Что и произошло.

- Что? - вспылил парень. - Я видите ли слишком "простой"! И как это понимать??

В любом другом случае Чад поздравил бы с этим. Но здесь... Все было иначе. Он знал подобных девушек - имел с ними дело. Он также знал, что конкретно их привлекает в парнях.

- Тебе повезло, что я сегодня очень добрый, - выкидывая бычок, улыбнулся Чад. Он поставил таймер на телефоне. Три минуты ему точно хватит. А затем направился прямиком к оставшейся в одиночестве красотке, заставив Скотта теряться в догадках.

- Почему же такая девушка, как вы, стоит одна? - обращаясь к ней, низким бархатным голосом протянул Лоуэл.

Всем видом говоря о своей недоступности, красотка хотела продолжить эту игру и с ним. Но когда она искоса взглянула на Чада, на секунду задержавшись на его костюме, она закусила губу. Кажется, ее ледяной ореол растаял - она несколько лишних раз взмахнула ресницами и аккуратно поправила волосы.

- Скучно, - уже совершенно в другой, не соответствующей прежнему виду манере ответила девушка.

Кое-какая мысль проскочила в голове Чада. Но он про себя отметил, что на сегодня у него другие планы.

Кстати, он решил, что ему нужно не забыть поблагодарить Амели за костюм.

- Нам тоже, - указывая на нервно переминающегося с ноги на ногу и ничего не понимающего Скотта, сказал Чад. - Мой друг и вовсе собирается уезжать. Я привез его сюда развеяться, его жена совсем съехала с катушек...

И снова в яблочко.

- Его жена? - удивленно переспросила девушка.

Чад не успел ответить, так как телефон в его кармане завизжал, требуя внимания. Сделав серьезный вид, Чад извинился и отошел в сторону.

Как он и предполагал, рыжей хватило всего минуты, чтобы принять вызов.

Усадив красотку в лимузин, Скотт быстро подошел к Чаду. Его удивлению не было предела.

- Эй, как у тебя это вышло?

- Годы тренировок, - все в том же высокомерном тоне ответил Лоуэл.

- Я не знаю... Спасибо тебе, - Скотт протянул руку благодарности.

Но рукопожатие завершилось дружескими объятиями.

- Черт, как мне тебя отблагодарить? - не унимался парень.

- Не стоит, - утрамбовывая содержимое в кармане, ответил Чад. - Только не забудь побольше жаловаться на свою жену.

- Жену? - рассмеялся Скотт. - О-у.

Уже попрощавшись с парнем, Чад обернулся.

- Эй, а не одолжишь мне маску? Моя сбежала куда-то... - Лоуэл указал на торчащий из пиджака Скотта предмет.

- Ах, да, да! Она мне все равно уже не понадобится, - подмигнул ему тот.

Чад наблюдал, как лимузин удаляется все дальше, растворяясь в сумраке нью-йоркского вечера. Он улыбнулся. Все произошедшее только позабавило его, напомнив детский сад. Детский сад, где можно хорошо заработать.

Чад достал из кармана кожаное портмоне с выгравированным именем Скотта и, улыбаясь, пересчитал наличные.

- Тройное возмещение убытков тоже совсем неплохо, - сам себя похвалил он.

Спрятав кошелек и натянув на глаза маску, Чад направился ко входу.

- Рик Скотт, - сообщил он охраннику.

Ну, что ж, Манхэттен, твой принц пришел...

***
Чаду довольно быстро удалось вжиться в свою роль. Впрочем, это и не составило ему особого труда.

В следующий момент он уже больше переживал о том, что маска Зорро не очень сочетается с его костюмом. Однако, улыбающиеся отовсюду девушки, кажется, так не считали.

Вскоре торжество, развернувшееся внутри, целиком и полностью захватило его внимание.

Голова кружилась от такого количества красок, от смеси ароматов дорогих, да что там - бесценных, духов. Кстати, знакомых ароматов, что про себя опять отметил Чад.

Весенний бал естественно предполагал танцы. И не просто клубные конвульсии, а именно танцы. Чад это знал. Не смотря на то, что он всего один раз танцевал что-то подобное (на собственном выпускном), Лоуэл совсем не переживал по этому поводу. У него было природное чувство ритма. И в этих танцах, как он считал, не было ничего сложного: понаблюдав не больше пяти минут за происходящим, он, кажется, уже выучил все шаги.

И вдруг... Будто фейерверки взорвались у него в голове. Он даже зажмурил глаза. Но когда открыл, ничего не изменилось - она все также продолжала парить по залу.

Да, это была она. Та самая Миссис Уолдорф-Маккенли. Она улыбалась всему залу и каждому отдельно, она смеялась вместе с окружающими и в одиночку, она танцевала со всеми...

И теперь она танцевала с ним. Он даже не заметил, как, движимый какими-то сверхъестественными силами, выхватил ее из рук прежнего партнера, и они закружились под музыку.

- Миссис Уолдорф? - тихо произнес он, не переставая улыбаться. Правда правильней будет сказать, ухмыляться.

- Маккенли. Миссис Уолдорф-Маккенли, - ответила она. Ее поставленный голос звучал так уверенно... Но, кажется, что-то насторожило ее в Чаде. И от него не ускользнуло то, как она приподняла бровь, когда опустила взгляд на его костюм.

Ей удалось смутить Чада. Да, это можно повторить еще раз - ей удалось смутить Чада: столь властным и уничижающим взглядом она обладала.

- Красный нынче в моде, - попытался оправдать себя Лоуэл.

Она лишь холодно улыбнулась. Хотя Чад заметил, что что-то подобное тревоге поселилось в уголках ее губ.

- А вы, собственно говоря, кто? Вы первый узнали меня сегодня, подсказки еще вроде бы не объявляли...

Как отметил Чад, ее голос звучал уже не так уверенно. Зато на лице проступили эмоции. Живые, настоящие, искренние... Эта Уолдорф так отличалась от экранной...

На секунду Чад позабыл, что от него ждут ответа. И лишь вопрос в ее глазах заставил его заговорить.

- Мне не нужны подсказки, чтобы найти вас.

И снова фейерверки.

Открыв глаза, он не понял, что произошло. Одернув руки, она пристально смотрела на него. Они стояли всего в паре шагов друг от друга, но между ними была преграда. Преграда, которую Чад не мог объяснить.

Для нее все вокруг умерло. Время шло, пары продолжали свой танец, но ее мир замер. Она со страхом смотрела в его голубые глаза. Она видела в них... Не смотря на уверенность и улыбку, она видела в них боль и озлобленность. То же выражение... Она бы никогда не забыла этот взгляд. Она узнала бы его в глазах любого. Вот только она не встречала его уже больше 18 лет.

Ее испугало то, как свежи оказались ее воспоминания. Все это было слишком. Слишком, чтобы оставаться здесь.

Чад был удивлен таким поворотом. Он совершенно не понимал, что произошло в тот момент, когда его сознание дало осечку. Вопросы дразнили его. Ему нужны были, ему действительно были жизненно необходимы ответы. Ведь что-то привело его сюда... И теперь он точно знал, что это было не просто стремление помочь матери.

Уже прошло больше часа, но, как Чад ни старался, ее он не нашел. Один из официантов, наконец, сообщил, что миссис Уолдорф-Маккенли уже давно покинула бал.

Чад отметил, что ее муж все еще был здесь. И, кстати, прекрасно проводил время в обществе не то фей, не то ведьм.

Последний автобус до Бруклина отходил ровно через 20 минут, и при большом желании Чад вполне мог на него успеть. Только вот желания этого не было. Мир, открывшийся ему сегодня, что-то изменил в нем. Точнее не изменил, а всколыхнул. Что-то из прошлого...

Чад решил задержаться здесь еще ненадолго.

Таким образом, сняв на "награду" за помощь Скотту номер в соседней гостинице, он остался на Манхэттене.

И вот уже в номере, сидя в кресле у окна и глядя вниз на снующие желтые такси и мигающие разноцветные огни города, Чад подумал о том, насколько здесь красиво. Ему стало стыдно за ту ненависть, что он испытывал к этому месту. Необоснованную ненависть. Люди - есть люди, и волков среди овец везде хватает. Но сегодня он понял, что сам Манхэттен совершенно не такой. Сегодня Манхэттен покорил его сердце.

Что-то затрепетало у него в животе. Что-то знакомое, но не идентифицированное. Перед глазами вновь всплыл образ этой женщины... Миссис Уолдорф-Маккенли... Ее голос, аромат, губы...

Но в какой-то момент усталость сказала свое слово, и Чада начало клонить в сон.

Уложив свое тело на шелковые простыни, он почувствовал себя так комфортно...

- Блер, - медленно засыпая, прошептал парень.

Чад сам не понял, где он слышал ее имя. И слышал ли вообще. Он просто его знал.

И вскоре Чад погрузился в сон с единственной мыслью о том, что им точно предстоит еще одна встреча...

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Behind blue eyes" группы Limp Bizkit):

Никто не знает, каково это -
Быть плохим человеком,
Быть несчастным человеком
За голубыми глазами

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

Чаду нужно было еще раз увидеть Блер.

Кстати, Лоуэл все еще не мог вспомнить, откуда знал ее имя, но сейчас не это занимало его голову - он уже битый час ходил за миссис Уолдорф и ее свитой по пятам.

Оказалось, что выследить знаменитость - совсем плевое дело. Чаду всего-то стоило вбить имя Блер в гугле, и у него было на нее полное досье.

Узнав домашний адрес семейства Маккенли, парень подкараулил Блер рано утром и последовал по ее маршруту. Он ничего не планировал, заранее решив, что так будет лучше. Главным было подобрать правильный момент.

Только вот этот момент почему-то не наступал уже битый час...

Блер же устроила поход по магазинам.

Чад всегда искренне считал свою сестру шопоголиком, но увиденное сегодня разуверило его в этом: Блер, как ураган, сметала все и вся на своем пути, даже не глядя на ценники, а порой и вовсе не примеряя вещи.

Так вот, пока брюнетка продолжала набеги на бутики, Чад сам присмотрел себе пару шмоток - в своем красном костюме он привлекал слишком много внимания, а в привычном для себя виде он не мог появиться перед Блер.

Его выбор пал на обычную светлую рубашку, темно-серую жилетку с интересным орнаментом и узкие брюки в тон. Чад удивился, почему раньше не пробовал носить что-то подобное. Но когда ему едва хватило наличных, чтобы расплатиться за вещи, он, кажется, понял, почему предпочитал футболки и джинсы с распродаж.

Прошло еще полчаса, и терпение Чада было на исходе. Наконец заметив, что Блер совершенно одна разрывается между десятком очередных платьев, он осознал, что это то самое время. Разве что не прозвучали торжественные фанфары, как в фильмах.

- Красное. Вам идет красный.

Блер резко обернулась. Кажется, еще при первых перезвонах его речи она поняла, кто за ее спиной. Но она должна была убедиться. Увидеть собственными глазами.

Что ж, и она не ошиблась. Ей тоже не понадобились подсказки, чтобы узнать вчерашнего партнера по танцам. Его голубые глаза, возможно, единственные в своем роде, невозможно было забыть.

Он оказался моложе, чем думала Блер. От силы лет 25. И сегодня он был без своего красного костюма. Правда от этого парень не казался менее привлекательным. Напротив, жилетка и брюки от Кельвина Кляйна смотрелись на нем очень стильно. Единственное, что совершенно не вязалось в общий образ, так это его туфли. Их принадлежность к той или иной марке Блер определить не могла, но трудно было поверить, что в комплекте с такими вещами могла быть дешевка из какого-нибудь "Нью-Йоркера".

В свою очередь, Чад, изучивший ранним утром достаточное количество старых фотографий Блер, никак не мог поверить, что с тех пор прошло столько лет. Женщина будто сошла с картинки десятилетней давности. Кажется, время над ней было не властно.

- И снова Вы... - недовольно пробурчала Блер, отвернувшись к витрине с платьями. - Я начинаю думать, что вы меня преследуете.

Знала бы она, сколько правды было в ее словах... Но Чад сохранил невозмутимый вид.

- Видимо, просто у нас обоих хороший вкус, - протянул он, в то время как его глаза судорожно озирались в поисках хоть каких-то указателей бренда. - Люблю эту марку одежды.

Блер снова повернулась к парню.

- Да, одежда от Шанель - действительно потрясающая, - кивая, согласилась она. - Вот только ЭТО, - она ни без улыбки указала на все вокруг. - Женский бутик.

Пойманному на месте преступления Чаду больше ничего не оставалось, кроме как признать свою вину. Он слегка съежился. Вот только... Он заметил кое-что интересное - странный блеск в глазах Блер. Кажется, ей льстила настоящая ситуация...

Чад ухмыльнулся простоте этой женщины при всей ее же напыщенности.

В этот момент, как небольшой разряд тока, что-то проскользнуло по телу Блер. Она резко отвернула глаза в другую сторону, будто отказавшись от своих обвинений.

Но Чад был готов раскаяться.

- Ну, значит, Вы меня поймали, - чуть подавшись вперед, он вторгся в ее личное пространство.

Блер не могла выдержать напор этого взгляда. Она перешла в отступление, что противоречило всей ее жизненной тактике. Но в последнее время жизнь миссис Уолдорф стала слишком часто втягивать ее в непонятные авантюры, принимать участие в которых она совсем не хотела.

- Кстати, я очень рад Вас видеть, - не дождавшись какой-либо ответной реакции, сообщил Чад.

- Вот видите, - всплеснула руками Блер. Ее нервы были на пределе. - В этом вся разница между нами.

И схватив одно из платьев, она уже было направилась к кассе, когда обнаружила, что оно - красное. Не синее, не черное, не то, в розовый горошек. Красное, черт возьми.

Первое, о чем подумала Блер - зомбирование на уровне подсознания. Брюнетка фыркнула и отбросила вещь на стойку. Сейчас она уже ничего не знала. Она смотрела на Чада и никак не могла понять, что с ней происходит: то ли это призраки прошлого будоражат ее сознание, то ли это сам Чад, так внезапно ворвавшийся в ее жизнь. Однако, оба варианта были сейчас совсем не кстати.

Но Блер обернулась к парню. И здесь уже она не смогла сдержать улыбку, когда заметила, что он тоже наблюдал за ней, украдкой поглядывая на выбранное платье. Вскоре, не сдержавшись, они оба расхохотались в два горла.

- Так что Вам нужно на самом деле? - немного расслабившись, спросила Блер.

Парень замялся, но уверенности у него не убавилось.

- Ну, Вы меня раскусили... И... Я, конечно, сомневаюсь, что первому встречному парню можно обращаться с такими просьбами к Вам, миссис Уолдорф... - мягким баритоном заговорил Чад.

Его тон действовал на Блер не лучшим образом: дыхание и пульс стали медленно учащаться.

- Маккенли. Уолдорф-Маккенли, - больше для себя напомнила она.

Чад кивнул, но все же продолжил.

- Заранее извиняюсь, если зря потратил Ваше время...

- Ближе к делу, - раздраженная таким воздействием фыркнула Блер.

- Моя мать, - не стал томить Чад. - Моя мать отсылала в "Элеонор Дизайн" эскизы. И я знаю, что именно Вы сейчас занимаетесь всеми основными делами компании в связи с болезнью миссис Элеонор, которой, кстати, передаю мои наилучшие пожелания поправиться...

Так, стоп. Что он там только что пробормотал о своей матери?

Блер будто остолбенела. Все чувства, которым она на какой-то момент поддалась, исчезли. Она не могла понять, что сердило ее больше: откровенное нахальство этого субъекта или... О втором варианте, связанном с ее недавним возбуждением, она старалась не думать.

- Она безумно талантлива, - не унимался Чад. Ему казалось, что, если он сейчас остановится, Блер открыто пошлет его на все четыре стороны. Хотя, может, и правильно казалось. - И для нее очень важно попасть в...

- И Вы решили подлизаться ко МНЕ... ради Вашей мамы? - медленно, растягивая слова, спросила Блер. По ее голосу невозможно было понять, какие эмоции она испытывает.

Но когда от его взгляда по телу пробежала новая порция мурашек, Блер открыто вспылила. Она схватила то самое красное платье и, попросив записать покупку на ее счет, полетела к выходу.

Чад не растерялся и последовал за ней вплоть до самого лимузина.

Только вот "в пути" его охватила легкая паника. Он читал о том, что Уолдорф-Маккенли сделала со своим стилистом, который покрасил ей волосы на пол тона светлее, чем нужно было.

Паника нарастала. Сейчас Чад уже вообще не знал, стоит ли ему идти за ней. Но почему-то у него не возникало и мысли о том, чтобы не попытаться исправить ситуацию.

Догнав женщину на улице, он неосознанно схватил ее за руку, чтобы повернуть к себе.

- Блер, - сорвалось с его губ.

Оказавшись с ней лицом к лицу, он отчетливо увидел признаки ужаса в ее чертах.

Но связь с реальностью внезапно оборвалась. Теми фейерверками. Вот только в этот раз они длились намного дольше и выцвели в пустоту. В черную бескрайнюю пустоту.

И Чад увидел девочку. Маленькую девочку с двумя косичками и в белом льняном сарафане. В белом льняном сарафане и с красным бантом на голове. Бантом, так красиво развевающемся на ветру...

Девочка смотрела на него. Она смотрела так, будто знала. Знала его. Знала ВСЕ о нем.

Ее губы задвигались. Ее губы двигались уже некоторое время. Вот только.. Ни один звук не нарушил этой оглушающей тишины.

И он вновь вернулся на землю...

- Все в порядке? - услышал Чад над ухом.

Он посмотрел наверх и встретил глаза Уолдроф. И... Черт, он мог поклясться, что только что видел их!

- Да, да, - успокоил он Блер, выпрямляя спину. Кажется, он сам не заметил, как сложился почти вдвое от этой вспышки.

Чад не мог объяснить, что с ним только что произошло. И произошло ли вообще. Но уже скоро, даже очень скоро, все это отошло на второй план, потому что он кое-что заметил.

- Вы так разволновались, - возвращаясь к прежнему стилю беседы, Чад обратился к брюнетке.

- С чего бы это? - резко убрав с его спины свои руки, наигранно ответила Блер.

- Ну, - довольный ситуацией, Чад уже начинал тянуть слова, превращая этот разговор в контрнаступление. - Наверное, Вы разволновались... Из-за меня.

На лице женщины проскочило сразу несколько эмоций, которые, будучи тонким знатоком противоположного пола, он без труда уловил. Это были испуг, злость и... Печаль.

Первые две Чад без труда смог обозначить, как ответную реакцию на его нападки. Но вот печаль... Печаль осталась для него загадкой.

Однако, это не остановило его раззадоренный язык.

- Не сердитесь, но Вас выдает Ваш легкий румянец и дыхание...

Быстрое движение, и Блер тут же дотронулась до своей щеки. Как вдруг она поняла, что попалась на такую простую уловку...

Зомбирование на уровне подсознания. Повторила она себе.

- Попались, - довольным тоном произнес Чад.

- Что?? - вскрикнула смущенная Блер. Она не собиралась признавать происходящее. - Нет, нет!

- Ложь, - уже без особого труда осадил ее Чад. - Уголки Ваших губ нервно дергаются, что означает, что Вы сами не верите в то, что говорите. А Ваш взгляд, - он приподнял левую бровь. - Вы постоянно прячете его от меня.

Блер не могла поверить в то, что происходило. Сейчас она на все сто процентов проигрывала этому наглому юнцу, посмевшему так давить на нее.

Но и это было еще не все: ее точкой кипения стал его следующий выпад, когда Чад слегка наклонился вперед.

- Ты врешь, - вихрем донеслось до ее мозга.

Все. Это был взрыв радиусом в земной экватор.

- Да как ты...

Эти двое сами и не заметили, как перешли на "ТЫ". Не обратила на это внимание и она, уже занятая составлением плана по устранению обнаглевшего придурка. Блер решила, что умирать он будет медленно и мучительно.

Вот только... Каждый новый взгляд в его сторону заставлял сердце биться быстрее. Этот Чад так напоминал ей всадника из прошлого. Он напоминал ей Чака.

Всю свою жизнь Блер сравнивала с Бассом абсолютно ВСЕХ. Всю свою жизнь она жалела о прошлом. Всю свою жизнь она необоснованно винила себя. Ей казалось, спустя столько лет она стала забывать... А тут, откуда ни возьмись, прошлое само постучалось в дверцу. Точнее ворвалось на бал. И появился Чад. Чад, который будил в ней что-то, что она никогда не думала у нее есть. Будил в ней. Уже не девочке. Замужней не девочке.

Внезапно весь ее гнев ушел. Нельзя было злиться на него. Он был совсем не причем.

- Ладно, - тяжело вздохнув, сменила она тему. - Я взгляну на эскизы Миссис...

- Миссис Ферал, - закончил Чад. Его мать вернула свою девичью фамилию после развода с отцом.

Блер искренне улыбнулась.

- Черт, могу поклясться, что где-то видел вас, - прищурив глаза, сказал парень.

Она тоже могла. Но это было невозможно.

- Ну, я достаточно популярна, - самовлюбленно сообщила Блер. Вот только это была наигранная самовлюбленность. И годы демонстрации поддельных чувств не прошли даром - даже "мастер" не заметил подвоха в ее словах.

- Миссис Маккенли, - обратился к ней шофер.

- Да, Джозеф, мы уже едем, - с легкой досадой в голосе ответила Блер.

Чад не хотел отпускать Блер. Ему нравилось быть с ней, спорить с ней...

Внезапно он вспомнил о мелком эпизоде разговора с его отцом (да, этот натуралист, кочующий по странам в поисках себя, временами вторгался в их личную жизнь - то ли от редких приступов любвеобильности, то ли от угрызений совести) - был повод ненадолго задержать брюнетку.

Просматривая в интернете информацию о семействе Уолдорф-Маккенли, Чад обнаружил, что их бизнес был построен на транспортировке в США японской кухни. И то, что накануне сообщил ему отец, заставило его задуматься: Лоуэл Старший все 20 минут их телефонной беседы твердил о том, что местное самоуправление выходит из-под контроля и что, скорее всего, за этим последует передел власти. На сколько Чад знал - там, где подобные проблемы... Там и кризис. А кризис подразумевает под собой приостановку экспорта товара. Что соответственно ведет... К банкротству компаний вроде тех, что принадлежали Маккенли.

Чад сам не знал, зачем вмешивался во все это. Но это логически выстроенная цепочка не давала ему покоя.

- В Японии грядут перемены, - довольно угрюмо начал Чад. Блер непонимающе уставилась на него. - Присмотритесь к местной технике. Приток товаров из Японии скоро прекратится. Это обогатит американские компании, которые смогут заменить марки вроде "Сони" и "Хитачи". А вас спасет от банкротства.

Блер хотела возразить по этому поводу. Она не понимала, зачем Чад лез не в свое дело. Зачем он портил момент. Но только ничего не сделала. Лишь кивнула, согласившись с его словами.

Чад видел, что Блер не восприняла его всерьез, но это ему было уже не важно - он предупредил. Его миссия на этом завершалась.

Неловкое молчание заполнило пространство. Он чувствовал запах приближающегося расставания.

Стараясь задержать Уолдорф хоть на секунду дольше, Чад осторожно коснулся ее руки и поднес к своим губам. Теплота от его поцелуя отправилась путешествовать по всему телу Блер.

Но время не имело свойство растягиваться подобно пружине, и, обменявшись с Чадом прощальным взглядом, женщина села в машину.

Слов не нужно было. Они все портили.

Не успев отъехать, лимузин тут же затормозил, и из приоткрытого окна снова показались шоколадные глаза, по которым Лоуэл уже почти успел соскучиться.

- Эй, танцор диско, - с непонятной парню улыбкой на лице заговорила Блер. - Как тебя хоть зовут?

Чад еле сдержал всплеск эмоций, оставив на лице лишь свою любимую ухмылку.

- Я, - он сделал небольшую паузу. - Чад Лоуэл.

И через секунду машина уже тронулась с места на свет изумрудных огней, оставив счастливого парня на обочине светской жизни. Ему дали шанс почувствовать себя с королевой на равных. И он этот шанс не упустил.

Что до королевы... Наш принц не мог видеть ее удивления, что вызвал его ответ. И врядли он бы смог понять почему из глаз "железной леди" так отчаянно вырвались слезы...

Ну? И куда же делись все маски великой актрисы? Неужели ее слезные железы наступили на гордость из-за голубоглазого парня, разбудившего в 35-летней даме старые чувства? Или все же это было из-за...

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Soulmate" певицы Natasha Bedingfield):

Неужели мой любимый человек уже появился в моей жизни?
Прямо передо мной, или он спрятался за незнакомым мне лицом?

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

- Эй, танцор диско...

События этого весеннего вечера напомнили о себе эхом воспоминаний в моем измотанном теле. Мышцы слегка напряглись, что происходило каждый раз, когда меня посещала мысль об Уолдорф. Уолдорф-Маккенли - напомнил я себе. Однако, это уже едва срабатывало. Я начинал чувствовать себя одержимым: каждый вдох и выдох был наполнен ею, перед глазами была только она. Снова она. Везде она.

Я сжал кулаки. Рецепторы боли тут же послали сигнал в мой мозг, который ответил им жестким игнором. Сегодня я не чувствовал боли. Сегодня я не чувствовал ничего, кроме нее.

Еле удержавшись от мысли вновь проследить за Блер, я направился в противоположном направлении. Черт, все это начинало пугать меня: все, что было связано со мной, с ней, с этими фейерверками и приступами... Действительно начинало пугать. Ничего подобного со мной никогда не происходило, но странная радость открытий не покидала мое обезумевшее подсознание.

Мысль о том, что сегодня вечером я испытал что-то новое, заставила меня улыбнуться - кто бы мог подумать, что в жизни Чада Лоуэла осталось что-то, что еще могло быть "в первый раз". И я был счастлив. Неважно из-за чего. Поверьте, я сам не знал причину.

Воспоминания о доме ворвались в мои мысли вместе со звуком сообщения. Амели просила прикрыть ее в обмен на молчание о моем маленьком путешествии. Шантаж. Но за эту поездку я бы заплатил и большую цену.

Забрав из отеля свой небольшой багаж в виде костюма, который я решил сохранить в качестве сувенира (вроде тех, что привозят из далеких стран, чтобы они навевали им воспоминания о самых лучших моментах жизни), и сумки, наполненной разнообразной кухонной утварью и женскими шмотками, я отправился на автобусную остановку. Все эти вещи были для мамы. Может, отчасти для Амели, но больше для мамы: оставшаяся после моих похождений сумма показалась бы для нее настоящей наградой. Но денег от меня она никогда не брала. Что ж, а я всегда был изобретателен.

И с легкостью моего воодушевленного сердца я сел в пропахший алкоголем автобус, попросив Бога, чтобы это оказался не водитель, кто выжрал столько бутылок дешевого портвейна, - они были повсюду.

Мысль о том, что я мог бы сейчас возвращаться в такси, а того лучше - в личном автомобиле, например, в лимузине, как Блер, заставила вернуться в реальность. Вернуться и осознать, что я - гребаная Золушка. И мои часы уже пробили полночь.

Но глядя на удаляющиеся очертания будто никогда не спящего гнезда роскоши и похоти, я не собирался расставаться с этим местом навсегда.

Я не сказал Манхэттену "прощай". Я всего лишь сказал "до свидания".

***
- Сынок, ты уже дома?

Чад не успел еще даже осознать, что переступил порог, когда услышал такой родной и мягкий голос. Стоит признать, что Лоуэл все же соскучился по дому.

- Да, мам, сдал смену пораньше, - ответил Чад, когда женщина, закутавшаяся в халат, показалась в коридоре. По логике парня, если она не заметила его отсутствия, значит работала несколько ночей подряд. И ее красные от переутомления глаза подтверждали его предположение. - Мам, ты опять за старое?

В его голосе можно было уловить и осуждение, но больше - сожаление. Не жалость к несчастной женщине, а сожаление о том бремени, что ей всегда приходилось и еще придется нести на себе.

- Линда попросила заменить ее и я... - начала было оправдываться мать Чада. Вот только ему было больно слышать это.

- У меня для тебя сюрприз, - прервал ее Чад.

Лоуэл увидел, как резко женщина поменялась в лице. Он попытался вспомнить, когда последний раз делал что-то подобное...

- Держи, - он выставил пакет перед собой.

То, что было дальше, можно перемотать на удвоенной скорости. Чад привык к подобной реакции матери, поэтому без труда выносил ее истерики и настойчиво продолжал убеждения до победного конца. Наконец, стена сопротивления была повалена, и выражение эйфории застыло на лице женщины.

Чад был доволен собой. Он видел, что его мать была на седьмом небе от счастья.

Седьмое небо... Дежавю вновь сыграло с ним в прятки.

Немного расстроенный этим мелким эпизодом Чад наплел с три короба про Амели и "подготовке к итоговому экзамену по математике", а затем, почувствовав усталость, побрел в свою комнату.

У него осталось всего одно небольшое дельце. То, что он придумал по дороге домой.

И уже лежа на кровати, завернутый в тонкую простынь Чад набирал выбранный из телефонной книги Нью-Йорка номер.

- Сандерс, - не дав собеседнику возможности вставить и слова, заговорил Чад. - Ты все еще тот хакер, которым я тебя знал??

И удовлетворенный ответом на другом конце провода также быстро продолжил:

- Да-да, он самый, слушай, ты можешь пробить мне номер? Нет, частный. Очень важно.

***
- Лоуэл, за третьим столиком заказ ждут уже 20 минут! Это, черт возьми, наши постоянные клиенты!! Двигай своей задницей быстрее!

Чад совершенно равнодушно наблюдал за своим управляющим, который пыхтел, как паровоз. Этот придурок с каждым днем добивал его все больше и больше. Сколько раз Чад мечтал ткнуть его мордой в салат... Или в аквариум с крабами...

- Педик, - пробурчал себе под нос Чад.

Но эти проблемы ненадолго заняли его мысли. Сейчас парень был сосредоточен совсем на другом - он ждал ответа. Чад ждал ответа от Блер: да, вчера вечером, выяснив ее номер мобильного, он написал ей сообщение. Совсем короткое. Сплошная банальщина. И ничего особенного он не ждал, тут важно было другое - ответит ли она.

Сосредоточенный на своих мыслях Чад подхватил поднос с заказом. Креветки. Он всегда ненавидел креветки. От них его мутило.

Внезапно у него звякнул мобильный. От неожиданности Чад потерял равновесие, и креветки повыпрыгивали из своих тарелок. Но самое интересное было еще впереди - вся "живность" приземлилась на одного из клиентов. Одного из тех, кто носит дорогие костюмы. А это не предвещало ничего хорошего.

Как и предсказывало шестое чувство парня, ресторан наполнился ужасными криками.

Кстати, вы знаете, что для того, чтобы оказаться сразу же одновременно сволочью, козлом, дерьмом и грязным тупым кретином, нужно всего лишь один раз вытворить нечто подобное: например, приземлить креветок на чей-то пиджак за три тысячи долларов.

Линия обвинения уже добралась до требований уволить парня, когда в зале мелькнула тень от еще одной фигуры, застывшей за их спинами.

Равнодушие парня к происходящему в миг улетучилось, когда Чад увидел Блер. Он замер, переполненный эмоциями. Тысячи мыслей заплясали в его голове судорожный канкан: он был не в силах связать и двух слов.

Блер заметила Чада издалека. Однако, списав все на свое бурное воображение, она все-таки подошла к заказанному столику. Но шок от осознания того, что ей не показалось, заставил ее сжаться до такой степени, что ее каблуки почти вдавились в пол. Все это не поддавалось объяснению. Блер не понимала, как "принц на белом коне" (ну, или в красном костюме) внезапно превратился в лягушку. Хоть и чертовски привлекательную лягушку. Как успела отметить брюнетка.

Однако, мысль о том, что он мог так кардинально отличаться от Чака, заставила ее слегка расслабиться. Она хотя бы не чувствовала себя такой сумасшедшей, как накануне, когда ее посещали ужасные мысли о духах из прошлого...

- В чем дело, дорогой? - зазвенел женский голос. Блер, как ни в чем не бывало, обратилась к жирдяю, аккуратно кладя свою тоненькую скульптурную ручку на его толстое, грубое плечо.

Черт!! Чад тысячу раз выругался про себя, проклиная все на свете. Черт!! Как он его не узнал?!

- Этот придурок испортил мой костюм, - гневно орал мужчина.

Патрик Маккенли, черти бы его драли!

Тяжело дыша, Чад крепко сжал кулаки, уже чувствуя запах предстоящей потасовки.

Прыгающий вокруг клиентов менеджер тут же заговорил об увольнении. Влияния таких, как этот Маккенли, жутко боялись.

- Может не нужно так резко? - невинно захлопала ресницами Блер. Кажется, она пыталась защитить Лоуэла.

Но Чада действительно начинало мутить. Коктейль из креветок, лжи и отвращения оказался ему не по вкусу.

Блер же видела, что ее муж медленно успокаивается. Он всегда был такой: быстро взрывался, быстро перегорал. Как и в сексе.

- Дорогой, зачем лишать мальчика работы? - Уолдорф знала, что остались лишь последние штрихи, и Патрик сдастся. - Он совершенно случайно, ведь так?

Глядя парню прямо в глаза, Блер не выдала ни тени лишних эмоций, она казалась спокойной, как скала среди моря. Вот только в душе Айвазовский рисовал свой "девятый вал". Блер ждала от Чада всего небольшого кивка, хотя мысленно уже знала, что он этого не сделает.

Чад изнывал от желания. Вроде бы совсем чужие чувства уже не казались ему столь чужими, а его сердце, то самое, которое ранее не впускало никого, внезапно открылось для нее. И им двоим там совсем не было тесно. Напротив, это согревало так, как никогда прежде не грело физическое тепло.

Цельсий уже сам поднял тревогу, когда жар тела парня достиг точки кипения. И он не выдержал. Не Цельсий. Чад. Забыв обо всем на белом свете, об окружающих и о ее муже, забыв о том, что она - королева Верхнего Ист-Сайда, а он - простой смертный... Забыв обо всем этом, он жадно впился в ее губы. Чувствуя ее, познавая ее...

ФАК.

Фак. Он это только представил. Но Цельсий, кстати, все равно был взволнован.

Пережитое разочарование внезапно заставило Чада взглянуть на все по-другому. И он не увидел ничего достойного в том, чтобы далее оставаться здесь, в этом обществе.

- А знаете что? - психанул Чад. - Я сам ухожу.

Блер растворила губы, но слова не смели сорваться с ее языка. И, нервно вздрогнув от жестокого удара судьбы, которая так зверски мучила ее сердце, она отвернулась, скрываясь от голубого омута этих глаз, что не отрывались от нее.

Его не убедишь. Она знала. Точно знала.

Неужели судьба могла дважды посылать ее в одну и ту же пропасть??

Чада мутило. От всех. Его ненависть не обошла и Блер. Он ненавидел ее за тот взгляд безразличия, которым она одарила его минуту назад.

Оставаться здесь - не было смысла.

И разочарованный всем на свете Чад покинул поле битвы двух карм. Снова не видя, как на королевство опустилась черная туча.

***
Через пару часов Чад уже брел по вычищенным дорожкам Центрального парка, запутанным, словно древний лабиринт. Он шагал навстречу солнцу, что сливалось в прощальном поцелуе звезд с луной.

Сумерки. Время, казалось бы, растянувшееся так надолго, в результате пролетело столь незаметно... Часы обратились в минуты.

Черт, она была так спокойна, когда говорила с ним. В ее взгляде был такой обжигающий холод...

Чад остановился, дав передышку своим легким, которые тут же потребовали глоток свежего весеннего вечера. Внутри стало как-то тоскливо...

Чад был готов признать, что похож на бродячего пса с обочины дороги. Хотя жизнь порой выплевывала его и в более нелепых местах.

И только закуривая косяк под одним из недавно распустившихся деревьев, Чад вспомнил о причине всего произошедшего. О сообщении, которое выбило его из калеи. И хотя он даже мимолетом не взглянул на него, он знал, от кого оно.

- Я не на Манхэттене. У мужа деловая встреча. Спасибо за Японию, - читал он про себя. И именно в этом месте сухость и односложность сменялась апатией. - Не знаю, зачем отвечаю тебе.

Эта приписка-оправдание сказала все за себя. И... Это подстегнуло Чада. Будто жизнь дала ему леща, чтобы он, наконец, оторвал свою задницу от земли, и вопреки всем законам притяжения, встал и нанес ответный удар.

Да и что теперь его останавливало?? Страх того, что может быть еще хуже, уже не циркулировал в его крови. Поэтому он решился. Набрал заветные цифры. Услышал долгожданные гудки.

Трубку взяли после первого же. Будто звонка ждали.

На другом конце послышалось прерывистое дыхание. Линия молчала, но им нужно было это молчание. Как осознание того, что они сделали этот шаг.

Чад ждал. Он ждал, потому что сам видел, как долго заживают раны от горьких слов. Дольше, чем синяки от кулаков.

Блер тоже томилась в ожидании. Она боялась и сомневалась. Все это было, как наркотик. Он был для нее наркотиком. Который вызывает зависимость. И это страшило ее еще больше. Это напоминало ей о Чаке...

Блер корила себя за то, что, каждый раз убегая от прошлого, она клала в чемоданы все свои воспоминания. Каждый раз сражаясь с темными силами, она не одерживала верх. Вот только она больше не была той маленькой, слабой девочкой. Теперь Блер осознавала, что, каждый раз она лишь пыталась спрятаться от себя и от своей боли. Каждый раз заходя в тупик...

Но настало время пробивать стены.

- Патрик играет в покер с партнерами бизнесу. Мы остановились в Гранд Отель. Встретимся в сквере рядом.

Она это сказала. И гудки ударили по его перепонке.

Она это сказала??

Значит, все эти бессонные ночи в ожидании ласки, чужие темные спальни, в которых Чад пытался обрести себя... Простыни, клейменные посторонними запахами, стоны, профили, искаженных наслаждением лиц, венчающих темноту... Все это было не зря, не бесцельно.

"И разве это не судьба?" - подумал Чад, глядя прямо на спрятавшийся за невысокими деревьями Гранд Отель.

"Возможно", - тут же ответил его внутренний голос.

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Addicted" певицы Kelly Clarkson):

Ты действуешь на меня, как наркотик,
Ты - демон, которого я не могу отпугнуть,
Я в тупике,
Я будто все время убегаю от тебя...

Это была уже четвертая сигарета.

Кажется, Чада впервые в жизни волновало то, что от него пахло не ароматом "Клив Кристиан"(2), а дымом "Винстона". Почему он так нервничал? Этот вопрос уже по сотому кругу проносился у него в голове, учащая пульс и дезориентируя его.

Наконец, когда толстая сигарета превратилась в жалкий бычок, Чад заметил приближающуюся к нему фигуру.

Уверенный, что это Блер, он вспрыгнул на ноги, сбивая пепел с одежды. Однако, блеснувшая в свете фонарей волна белоснежных волос заставила его засомневаться. Что-то здесь было не так. Предчувствие.

Блер же не стала бы придумывать такую конспирацию?

Или стала?

- Вот ты где! - запищал каждый уголок в парке.

Это определенно была не Уолдорф. И теперь он это точно знал. Первая мысль была о том, что обращаются не к нему. Но, оглядевшись вокруг, парень осознал, что поблизости нет ни души.

А тонкий силуэт продолжал надвигаться прямиком на него.

- Знала же, что осторожней нужно с тобой, Чак Басс, скользкий ты тип! А я... Черт бы тебя... - девушка запнулась на секунду. - Ты заставил меня произнести имя злого духа!! Черт!

Сгусток темноты почти не освещаемого парка тараторил без умолку. Однако, сквозь завесу ночи можно было разглядеть белизну лица. И если бы оно не было искажено таким напором эмоций, Чад определенно назвал бы его ангельским...

- Повезло тебе, придурок, что в женское тело не попал! За очередную серию лесбиянок меня бы точно уволили!

Столб. Или дуб. Именно так себя сейчас ощущал Чад. Ничего не понимая и боясь даже шелохнуться перед крошечным тельцем.

- Что молчишь? Теперь доволен? - не унималась блондинка. - И что тебе это дало? А я из-за тебя целых два небесных дня промоталась! Кошмар! - она всплеснула руками. - Антропоцентрист(3) хренов!

Э-э-э?.. У Чада был всего один вопрос: что за и что происходит??

Ну, ладно, два вопроса. Но это дела не меняло.

- Не нужно таких слов в моем присутствии, - выплюнул он на девушку. Кем она была, чтобы разговаривать в подобном тоне с Чадом Лоуэлом?? - И вообще... Что за чушь?? - возмутился парень.

Подобное поведение окружающих будило в нем какие-то животные мысли и инстинкты. Просыпалось желание стереть таких с лица земли.

Никто. Абсолютно никто не смел повышать на него голос.

- Ты меня с кем-то путаешь, - сквозь зубы процедил Чад. - Я не какой-то гребаный Чак Басс, я - Чад Лоуэл!!

Это звучало убедительно. Вот только впервые Чад почувствовал, что голос дрогнул и даже зазвучал по-иному... Чуть ниже и медленней...

- Что?? - девушка явно собиралась стоять на своем. - Я не могла обознаться! Ты же прыгнул в четвертое кольцо реинкарнации! Следовательно, тебя должно было выплюнуть в пределах Нью-Йорка! Черт! Не черт, а...

Кажется, она даже зарычала, возбужденная ситуацией.

- Не шути со мной! - вскрикнула блондинка. Чаду стало смешно. - И убери эту дурацкую ухмылку! Уже посмеялся надо мной, когда не прошел вакцинацию!

Но внезапно ее эмоции изменились, и с некой долей отчаяния в голосе девушка добавила:

- На моем счету не было ни одного прокола за весь период работы в "Седьмом небе"...

И снова дежавю... Где же он слышал это??

- И ключевое слово здесь - "не было". А все ты... - с укором посмотрела она на Чада.

- Эй, ты не обкурилась? - отступая, выдал парень.

Что-то изменилось в ее взгляде. И впервые с момента их встречи Чад увидел сомнение в глазах девушки.

А может она просто душевнобольная?

Чад не видел другого объяснения... Может, сбежала из психушки, бродит себе тут, ищет какого-то Чака Басса...

Сердце кольнуло. Черт. Как разряд тока.

Чад сделал глубокий вдох.

- Значит ты?.. - девушка вопросительно приподняла бровь. - Чад Лоуэл?

У нее еще и склероз.

- Да, черт возьми! Я тебе втираю это уже минут десять! - взорвался Чад.

На лице девушки расплылась улыбка. Она медленно сделала шаг навстречу и поцеловала брюнета в щеку.

Черт, она еще и озабоченная, наверное!

- Извини, - невинно произнесла она. - Увидела симпатичного парня, томящегося в одиночестве - решила разыграть, познакомиться и...

- Я жду очень важного человека, - Чад остановил наступление блондинки. - И тебе бы лучше убраться...

- Чад? - донеслось из темноты. Перезвон. Перезвон ЕЕ голоса. - С кем ты разговариваешь?

- Я? - парень судорожно огляделся вокруг, выдумывая объяснение присутствию блондинки в темном закоулке парка, когда понял, что ее и след простыл...

"Что за??" - не первый раз за вечер пронеслось у него в мыслях.

- Да ни с кем, в общем-то, - произнес он вслух.

***
Когда Блер добралась до темной части парка, она, вдруг, услышала посторонние голоса. Один из них определенно принадлежал мальчишке... Но когда она заговорила, эхо тут же исчезло.

Подумав, что ей показалось, Уолдорф решила начать разговор первая. Уж очень напуганным Чад выглядел.

- В ресторане, - произнесла брюнетка. - Муж перекупал акции американской компании. Что-то, связанное с электротехникой.

Она с благодарностью посмотрела на Чада.

- Спасибо тебе, я сказала Патрику... Выяснилось, что слухи ходят уже давно, но мы старались им не верить... Японские партнеры убеждали нас, что все хорошо, и... Ресторан в Бруклине Патрик выбрал, чтобы не привлекать внимания.

Женщина посмотрела Лоуэлу прямо в глаза.

- Не ожидала тебя там встретить...

- Сюрприз, - со смесью злобы и печали ответил Чад.

Она заметила, что в его манере что-то изменилось. Она уже пожалела о том, что пришла, когда парень выдал причину своего поведения...

- Я не герой и не принц на белом коне, - шаг за шагом сокращая расстояние между ними, начал движение Чад. - Ты должна была давно это понять. Я... Это всего лишь я.

И Блер отчетливо услышала отчаяние в его словах.

- И если ты больше не хочешь со мной...

- Мне все равно, - оборвала она Чада. И ей действительно было все равно. Всю свою жизнь деньги приносили ей только боль и разочарования, всю свою жизнь из-за них она жила с ненавистным ей человеком. - Мне все равно. Ты не говорил, что богат...

Чад пытался поверить в произнесенные ею слова. Блер Уолдорф, столь часто улыбающаяся с экранов телевизоров, купающаяся в роскоши и деньгах, принимала его таким, какой он есть. Как камень с души.

Однако, ни один не смел разбить эту стеклянную преграду тишины между ними.

- Я не знаю, зачем я здесь, - внезапно сорвались с губ Блер пропитанные страданиями всех лет слова. - Я... Я просто жила в аду последние восемнадцать лет. Все эти годы я ненавидела свою жизнь. Я прокляла тот день, когда компания моего отца разорилась... Мы бы лишились всего, если бы я... Если бы я не вышла за Патрика. И я благодарна ему только за чудо, которое он мне подарил...

Блер перевела дыхание. Чад смотрел на брюнетку, пытаясь осознать, что перед ним та самая Уолдорф-Маккенли. Потому что к этому моменту от нее ничего не осталось. Сейчас перед ним стояла просто Блер.

Она открылась ему. И почему-то от этого стало так невыносимо тепло...

- Боже, - прошептала Блер, закинув голову слегка вверх, только чтобы слезы не вырвались наружу. - Иногда мне кажется, что я говорю лишь для того, чтобы не жить в оглушающей тишине. Я... Я-я просто устала.

Блер устала бороться. И после такого монолога откровений она не смогла скрыть свою душу - голова обессиленно опустилась, отпуская в свободный полет соленые капельки, которые тут же подхватил разбушевавшийся весенний ветер.

- Я... - попытался подобрать слова Чад. Только в таких разговорах он был не силен.

- А ты... - Блер все сделала за него. - С тех пор, как ты появился в моей жизни, я не могу даже вздохнуть спокойно...

Чад слегка смутился. У этой фразы было двоякий смысл...

- Значит, я - астма? - ухмыльнулся парень.

Впервые за вечер Лоуэл наблюдал, как уголки губ Блер растягиваются в едва заметную улыбку.

Стряхнув слезливую печаль с ресниц, женщина осмелилась поднять свои заплаканные глаза.

- Ты занимал все мои мысли: плохие, хорошие... Ты был таким живым, и... Ты напомнил мне все то, что я потеряла. Того, кого я потеряла... Я просто...

Блер не успела закончить, потому что его губы оказались на ее. Это был поцелуй. И прежде чем она успела осознать происходящее, ее руки уже поселились на его шее, зарываясь в копну каштановых волос. Головокружение, вызванное крепкими объятиями, закружило их в параллельной плоскости. Мир вокруг потерял очертания, став одной большой и размытой кляксой. Жар, скрепивший их губы, начал медленно нарастать, сменяя все оттенки нежности на сумасшедшую страсть.

Дрожь от осознания реальности ее тела в его руках вызвала необратимые реакции в теле парня. Возбуждение стало одурманивать рассудок.

Стоп. Ему нужно было остановиться. Чад не хотел пользоваться ее слабостью. Но Чад хотел ЕЕ. И пока он боролся сам с собой, его "друг", не обращая ни на кого внимания, начал медленно пробуждаться.

Тогда Лоуэл резко отстранился от Блер. Совсем чуть-чуть. Их лбы соприкоснулись. И в этом было что-то особенно волшебно-трогательное.

Чад заглянул в эти смоляные капельки и забыл обо всем. Желание перекрывало все его разумные мысли и душило мозг. Оно повторяло мантру: не думать, не думать, не думать.

Однако слова сами собой выскочили наружу:

- Ты уверена?

Блер испугалась. И он видел это. Но испугалась не от того, что может сейчас произойти здесь. Ее напугали слова.

Блер пугал не Чад. Ее пугал Чак в Чаде. Ее пугали их сходства.

Но раз она боялась - ей впервые за все время было что терять. И это чувства обладания чем-то... Оно было прекрасно.

- Только не сбревай бородку, - проскользнув своими тонкими пальцами по коротким волосинкам на лице Чада, прошептала Блер.

В следующую секунду она уже была пригвождена к дереву. Сопротивление больше не имело смысла, и женщина отдалась в волю его рук.

Чад не верил в то, что происходит, в страхе, что в любой момент Блер может растаять, испариться в его руках, оставив за собой лишь пыль фантазий. Но каждый раз открывая глаза, он все еще видел перед собой самую желанную для него брюнетку.

Давление реальности завело его. Чад сам и не заметил, как его руки пробрались под блузку Блер, хаотично бродя по поверхности кожи. От его властных прикосновений Уолдорф металась из стороны в сторону, царапая своими наманикюренными пальчиками спину парня.

Когда Блер закусила мочку его уха, Чад сорвал ее лифчик: крючок все равно не поддавался их искушению. И вот уже идеальная грудь была в его ладонях. От осознания этого он прильнул к брюнетке еще ближе, будто вжимая ее в дерево.

Блер тут же почувствовала его напор. Она, кажется, уже и позабыла, как это потрясюще - ощущать возбуждение партнера. Возбуждение, порождаемое тобой...

Сделав для себя приятное открытие, что Блер в чулках, гораздо упрощающих процесс, Чад довольно быстро пробрался под ее юбку, лаская внутреннюю поверхность бедер.

Блер уже не находила себе места. Его губы, нежно ласкающие ее шею были так прекрасны... И она старалась перехватыватить их каждый раз, когда они отрывались от ее тела, чтобы насладиться этим вкусом снова и снова.

Когда, наконец, Блер пробралась под рубашку парня и начала ласкать низ его живота, до нее донесся приглушенный стон, польстивший ей. Приятно было осознавать, что она еще не растеряла свои навыки.

В следующую секунду Чад спустился к груди Уолдорф, неся с собой хаос в ее голову. Блер выгибалась каждый раз, когда он нежно и страстно прикусывал ее сосок.

Подсознательно она знала, что не сможет допустить продолжение их отношений, но сейчас Блер просто не могла остановиться. Она не хотела. Слишком дорог ей был этот момент. Даже здесь, в темном парке, у грязного дерева. Ей было все равно. И она пыталась запомнить каждое прикосновение, желая лишь одного - чтобы время остановилось.

Именно в этот момент Чад повалил Блер на холодную землю и вошел в нее прежде, чем она смогла опомниться.

Но новая очередь вспышек выстрелила в подсознании Чада.

Сначала картинки расплывались, так и не достигнув резкости. При всем при этом парень не переставал чувствовать теплоту Блер. Но, наконец, видеослайды стали доступны для просмотра, и Чад впустил их, теряя ощущение реальности.

И вот перед его глазами странные, растерявшие краски кадры...

Сперва маленький мальчик со слезами на глазах просит няню укрыть его одеяльцем с какой-то надписью. Затем школа. Запах травки и голоса учеников. Парень в разноцветном даже на черно-белой пленке шарфе пересекает школьный двор и садится в лимузин. Затем статный мужчина в черном костюме кричит на темноволосого мальчишку и оставляет его одного. Боль в глазах парня раздирает сердце Чада в клочья. Она становится слишком близка к отметке "смертельно опасно"... Но затем Лоуэл видет Блер. ТУ самую. Только еще совсем не сформировавшуюся и юную, но ни чуть не менее прекрасную. Ее пронизывающий взгляд, и перед глазами всплывает гневное лицо блондинки. Анна. Он помнит, он медленно вспоминает... И внезапно все события, собравшиеся в маленький комочек, атакуют его мозг, дав возможность понять одну простую истину...

Одеяльце с инициалами "ЧБ". Фирменный шарф. Значок "Басс Индустрис" на личном лимузине. Чак Басс. Чак Басс. Везде. Повсюду. В Чаде.

Достигнув пика, когда Лоуэл почувствовал, что Блер, издавая громкие стоны, начала неистово дергаться под его телом, он осознал, кто он есть на самом деле. И это осознание и осознание близости Блер Уолдорф, его Блер Уолдорф, заставило его сделать последнее движение перед эйфорией.

И это было прекрасно. Прекрасней любого его траха. Его. Чака Басса, так долго томившегося в этом теле.

Внезапно новая серия вспышек ослепила его глаза. Но это были не те вспышке. Совсем не те. Это... Это были вспышки фотоаппарата. И оба в одно мгновение заметили постороннее присутствие. Ужас Блер отпечатался на ее лице.

И жизнь увеличила скорость. Увеличивает.

Все происходит так быстро...

В ту же секунду, застегивая штаны, брюнет бежит вдогонку за тенью чужака. Он бежит быстро, глотая на ходу встречный воздух. Он бежит что есть сил и догонят горе-папарацци.

Все происходит быстро. И уже через мгновение стонущий от боли мужчина несется прочь от парня, оставляя позади разбитый фотоаппарат с засвеченной пленкой.

Победа.

И опьяненный этой радостью, опьяненный происходящим, опьяненный реальностью он летит к Блер. Летит, парит - называйте, как хотите, но его ноги и правда едва касаются земли.

Он ей скажет. Сейчас. Скажет ей, что он - Чак. Ее Чак. Чак, который совершил столько непростительных ошибок. Чак, совершивший такую глупость.

- Блер, - радостный вопль вырывается из самого сердца.

Но правда больно режет глаза.

Ее нет.

Его королева ушла. По-английски.

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Freeze" певицы Jordin Sparks):

Останови время,
Никогда прежде не было так хорошо.
Останови время,
Мы не сможем продолжать вечно...

2) Аромат "Clive Christian No. 1 for Men" - самый дорогостоящий в мире одеколон.

3) Антропоцентризм - представление о центральном месте человека в мироздании.

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

Я вышла подышать свежим воздухом. Случившееся все изменило. И даже несмотря на усилия, которые я прилагала, мне становилось дурно от ощущения посторонних рук на своей талии. Посторонних рук моего мужа. Не его. Не Чада.

Я пыталась притворятся, убеждала себя, что все будет, как прежде.

Не будет. И это только что доказали мои действия.

Сейчас у нас с мужем все перешло в такую типичную для нас манеру "общения", как ссора. В принципе, последние годы совместной жизни мы ничем другим и не занимались. Патрик даже во время секса предъявлял мне претензии. А мне приходилось лишь наигранно стонать под его грубыми и неловкими толчками.

Правда, обычно все скандалы быстро сходили на нет. Но не сейчас. Почему-то сейчас Патрик никак не унимался.

- Тогда кто такой этот Чад Лоуэл, который звонил тебе? - как гром среди ясного неба, раздался крик моего мужа. - С ним дышали в унисон?

Он любил выражаться так. Называл партнеров не "козлами", а "рогатыми млекопитающими". Говорил не "трахались", а "дышали в унисон". И в этом было что-то особенно мерзкое.

Я возмущенно глотала воздух, пытаясь поверить в то, что слышала. Да как...

- Да как ты посмел!! - не сумев покончить с собой, из моей груди вырвался истерический стон.

- Ты оставила телефон на тумбочке, - мой взгляд метнулся в сторону указанной мебели, и я вспомнила свой поспешный уход. - Список исходящих был включен. Мне всего лишь пришлось пробить его номер.

Это звучало так безобидно и в порядке вещей...

- Пришлось?? - все еще с трудом веря в происходящее, я внезапно отшатнулась на несколько шагов. В момент напрягшееся тело Патрика не предвещало ничего хорошего. Меня охватил страх, бурным потоком разливающийся по всему телу. Но это не помешало мне атаковать мужа. - Ты!! Ненавижу!! - накинулась я на него с кулаками. Вся накипевшая боль выразилась в этом "джихаде"(2).

Патрик с легкостью отшвырнул меня в сторону. Он, как-никак, превосходил меня по размерам раза в два.

Дорота тут же кинулась в мою сторону, но его жест остановил ее.

- Вон, - закричал он, что есть сил. И Дорота не смела не повиноваться, лишь с жалостью взглянув на меня.

Я зажмурилась, чтобы не видеть этого. Жалость резала больнее ножа. Жалость причиняла еще бОльшую боль, чем неприятные ощущения в носу.

Нос... Я глухо застонала, пытаясь сдержаться. Убрав с лица руки, едва защищающие меня, я увидела на них кровь. Красные капельки медленно стекали с кончиков пальцев вниз к линии жизни, любви... Мои линии всегда врали мне. Если бы все и в самом деле было так же долго и ровно, как на ладонях...

- Блер, ему восемнадцать, - немного более низким, переходящим в шепот тоном произнес Патрик. Ненависть, осуждение, злость... Все его обычные чувства переплелись на языке. И никакой ревности. Никогда.

Я уже привыкла. Патрик никогда не испытывал добрые человеческие чувства. Никогда не переживал. Он просто не мог допустить, чтобы что-то "его" принадлежало кому-то другому. Он боялся, что над ним будут смеяться. Я прошла через все это. Не раз. И только спустя много лет во мне умерли страхи перед общественным мнением. Страхи, такие присущие мне в детстве.

- Блер, ты хочешь позора? - вновь заголосил он. - Я прощал твои измены, пока мы не имели такой вес в высшем свете. Но сейчас на карту поставлено больше, чем наша личная жизнь. Поэтому ты должна прекратить с ним общение...

Патрик улыбнулся. Я ненавидела, когда он так делал. Эта улыбка всегда вызывала у меня либо страх, либо ненависть. Эта улыбка означала, что все будет так, как хочет он. Что у других нет выбора.

Я ненавидела его.

- А если нет? - казалось, мне больше нечего терять. Отчаянной. Вот как я себя чувствовала. - Если нет? Убьешь меня? - сузив глаза, я бросила ему дуэльную перчатку в лицо.

- Нет, - не отводя от меня глаз, так, чтобы я прониклась силой и реальностью его намерений, ответил Патрик. - Я убью его.

И он вышел. Оставляя меня одну в комнате. Не в силах даже двинуться. В страхе осознать, что это не обычный ночной кошмар.

Он меня переиграл. Принял вызов и выстрелил без предупреждения.

Патрик никогда не играл по правилам.

***
- Миссис Блер... - заглянула в комнату взволнованная горничная.

Брюнетка сидела, забившись в самом дальнем углу комнаты, и тихо всхлипывала. Она не могла остановиться. Больше не было сил. И, обхватив голову руками, Блер нервно раскачивалась взад-вперед.

Женщина сидела в таком положении уже больше часа. Дорота боялась ее тревожить. В подобном состоянии горничная видела Блер не первый раз. Но от этого легче не было. Напротив, каждый раз становилось все больнее наблюдать за девочкой, почти заменившей ей дочь.

- Дорота... - еле слышно прошептала брюнетка, после чего ее голос оборвался. Мысленно она тянулась к такой родной ей женщине, только не знала, как пошевелиться. Блер казалось, что, если она сделает несколько шагов и не проснется с мыслью об обычном страшном сне, - не переживет. Но так хотелось зарыться в ее теплую кофту и не переставать плакать, пока слезные железы не объявят о засухе. Плакать так, как плакала восемнадцать лет назад. Десять. И год за годом дальше...

Дорота присела рядом с брюнеткой, осторожно протягивая ей лед.

- Вы не должны так убиваться, миссис Блер, - на по-прежнему ломаном английском сказала горничная, глядя, как та вытирает остатки кровяных пятен, а затем прикладывает лед к ушибу.

- Он так похож на него, он... - услышала Дорота, обнимая Блер, - пусть уже не девочку, но такую же ранимую, как и прежде. - Я так сильно люблю его! Его в Чаде. Чада. Я не знаю...

Женщина была в ужасной панике. Она стояла на распутье, не в силах принять решение.

- Вы должны что-то сделать, - произнесла Дорота. Она боялась говорить это вслух, но сказала. Она действительно боялась того, что может быть, боялась сурового мистера Маккенли, который никогда не бросал слова на ветер...

Блер молчала. Долго. Но вскоре Дорота почувствовала, как вздрагивают плечи брюнетки. Утопающая в новой волне истерики, Блер отрицательно замотала головой.

- Нет, Дорота, - прошептала она. И в ее словах было предчувствие конца. - Нет, я не могу позволить ему умереть дважды...

***
Пару минут назад Блер слышала, как хлопнула входная дверь, - Патрик исчез в неизвестном направлении. Но она даже думать не хотела о том, куда он направился.

Cтук в дверь прервал мысли Блер. Она удивилась, снова увидев испуганное лицо горничной. Брюнетка всего несколько минут назад сообщила ей, что хочет побыть одна. Нужно было еще раз переварить все в голове.

- Миссис Блер, - возвращая ее на землю, заговорила Дорота. - Это мистер...

Но парень уже ворвался в комнату, преодолев преграду в виде горничной. Что, кстати, удавалось немногим.

- Чад? Что ты здесь делаешь? - в панике залепетала Блер. - Уходи, пока он не вернулся, уходи, тебя увидят!

Она отчаянно сопротивлялась его рукам. Из последних сил тарабанила по его груди. Старалась оттолкнуть. Но не могла. Ни физически, ни морально.

Блер краем глаза заметила, что Дорота скрылась из виду.

- Я не уйду, - властно загребая ее в свои объятия, гулко прошептал парень. - Блер, ты меня слышишь? Я не уйду.

Его взгляд проникал под кожу. Блер теряла контроль.

Пытаясь привести брюнетку в чувства, он нежно обхватил ее лицо и повернул к себе.

- Блер, кое-что произошло в парке...

- Уходи, - уже почти лишенная признаков жизни молила она.

- Блер, - встряхнул он ее в своих руках. Нужно сказать. Он должен сказать. Неужели она не видит? Это он. Это Чак. - Блер, три слова... Десять букв.

Ее плач усилился.

Как она вообще еще способна плакать? Как ее организм еще не высох от критического недостатка воды?

И самое главное...

Зачем?

За что судьба так жестоко издевается над ней?

- Уходи! - не в силах принять происходящее закричала Блер. Слишком больно. Слишком страшно. Слишком непонятно. Слишком слишком.

- Блер, - сейчас он не мог отступить. Ему нужно было вразумить брюнетку. Любым способом. И он продолжал повторять ее имя снова и снова... - Блер, я не просто первый встречный парень... Я...

Нужно только сказать. Просто произнести эти семь букв его сущности. И все встанет на свои места.

Они будут вместе. Они обязательно будут.

А вместе они пройдут все.

Нужно только сказать. Но иногда это совсем не просто...

- Блер, я... Я Ча... А-а-ай! - схватившись за бок, прокричал парень.

Он быстро обернулся вокруг себя, но кроме мелькнувшей тени ничего не заметил.

Что произошло, черт возьми?

Туман заполонил голову. Мысли охватил беспорядок. Все пошло вверх дном.

Парень поднял глаза на Блер.

Увидев ее, такую беззащитную и прекрасную... Он просто не смог сдержать себя.

- Я люблю тебя, - разрезали воздух его слова.

Мгновение, и ее губы коснулись его. Как в голливудской мелодраме, о которой Блер мечтала так долго...

Мысли не вмешивались в происходящее, не противоречили чувствам.

Парочка наслаждалась моментом, когда не нужно притворяться. Они медленно и осторожно касались друг друга, будто знакомясь заново, скромно приветствуя...

Но окунаясь все глубже в этот райский водоворот, брюнет начал осознавать, что не помнит, как сюда попал. Несколько недавних часов были такими мутными...

Последним ярким воспоминанием был громкий стон Блер под ним. Он улыбнулся, утопая в наслаждении. Он все еще не мог поверить, что был с ней. Сейчас, в этой комнате...

И все-таки Чад Лоуэл может все. А кто-то сомневался??

Вот только температура слияния их губ начала быстро снижаться. Чад терял эту теплоту... И вскоре Блер отстранилась от него.

- Это мой прощальный подарок, - вынесла смертельный приговор их отношениям Блер. - Им ты поклялся, что больше не будешь искать со мной встречи. Ты исчезнешь из моей жизни.

Блер не знала, как у нее это получалось. Говорить так. Без эмоций, разрывающих ее изнутри. Однако, даже мертвец позавидовал бы ее холодности.

Так тошно врать...

Правда. Она всегда несет с собой боль. Поэтому мы часто избегаем ее. А еще чаще лжем.

Блер не могла допустить, чтобы Чад прошел через хотя бы толику того, что выпало на ее участь. И она лгала.

- А теперь - уходи, - указывая на двери и избегая его взгляда, совершенно ровным и властным голосом приказала женщина.

Вот так вот, даже толком и не откусив кусочка пирога под названием "счастье", ей приходилось расставаться с ним. С "счастьем" по имени Чад.

Боль разъедала внутренние органы. Или это просто казалось. Но Блер не собиралась отступать. Она знала, что это во благо обоих. Эта любовь... Она с самого начала была какая-то неправильная. Обреченная.

Блер даже не знала, кого она любила - Чака в Чаде или Чада.

Чад... И сердце эхом откликнулось на его имя. Но Блер мысленно прощалась с ним. Теперь у нее были новые воспоминания и целый остаток жизни, чтобы жить ими. Старые растеряли свежесть.

- Прощай, - беззвучно сложили губы Блер.

И через несколько секунд она последний раз взглянула ему вслед.

Говорят, в свободном падении есть положительные стороны. Например, вы даете другим шанс подхватить вас.

Вот только что, если подхватить вас некому?

***
Дорота слышала, как плачет Блер. Ее сердце обливалось кровью - за что этому хрупкому темноволосому человечку столько испытаний??

- Эй, Дорота? Ты тут? - заставив ее вздрогнуть от неожиданности, пропищал голосок неподалеку.

- Больше не подкрадывайся так, - без малейшего признака типичного для нее акцента ответила женщина, протягивая миниатюрной блондинке шприц.

- Великолепная работа, - похвалила ее довольная девушка. - Я знала, что он все вспомнит. Чуточку ошиблась со временем. Теряю квалификацию... - она пожала плечами. - Да уж, триста лет общественных работ выжали меня, как лимон. Нужно брать отпуск. Не хочешь слетать со мной на "Ванильное небо"? Там говорят новый небоцентр построили! Даже воздушный каток есть! - воодушевленно говорила девушка.

Но она не понимала того, что только что произошло. Для нее это была просто работа.

Но не для Дороты.

- Нет, Анна, мне нужно быть с Блер, - не отрывая глаз от комнаты, где убивалась брюнетка, ответила та.

На лице Анны отчетливо выразилось непонимание. Но глядя на Дороту невозможно было остаться равнодушным к ее переживанием из-за смертной. Блондинка невольно проникалась ее минорными чувствами.

- Ты так верна ей... - с дрожью в голосе произнесла девушка. - Неужели тебе нравится столько лет жить на земле?? Ты так постарела...

В словах девушки не было ни осуждения, ни злости, ни иронии. Лишь самое настоящее, искреннее любопытство.

- Что такого в этой Уолдорф?

Дорота всегда уверенно отвечала на этот вопрос. Без тени сомнения.

- Просто когда увидела ее рождение по небо-тв, поняла, что мне нужно быть с ней рядом. Я ее хранитель...

- Да, но... - запротестовала Анна. - Но хранители преспокойно живут на Манне Небесной. Им не нужно всю жизнь проводить на Земле. Они медленно становятся уязвимыми и, в конце концов, умирают... Ты помнишь это?

Голос блондинки слегка дрожал. Она не знала, что испытывала в этот момент. Что-то человеческое. И это пугало. Приятно пугало - способность "чувствовать" среди ангелов практически не встречалась.

Кажется, она начинала понимать, почему Дорота не хочет возвращаться.

Но... Нет, она провела на Земле слишком много времени.

Пора отчаливать.

- Да, я помню, - кивнула женщина в ответ, вновь привлекая слегка рассеявшееся внимание Анны. - Но она столько пережила за свою короткую жизнь...

Что-то было не так. Что-то было ужасно не так!

Глядя на Блер, свернувшуюся под пледом у кресла, вслушиваясь в каждое слово Дороты... Анна вспомнила эту девушку, еще совсем молодую... В глазах все как-то расплылось. Будто они наполнились странной жидкостью, готовой вырваться наружу.

Анна не помнила, как люди называли это. Но она не имела права поддаваться. Она - профессионал, эмоции - второстепенное.

По крайней мере, она пыталась убедить себя в этом.

Защитная реакция надела на нее непробиваемый панцирь безразличия. Девушка неестественно громко рассмеялась.

- Ой, ты и вправду стареешь!!

Маска улыбающегося ангела не давала чувствовать Анне себя столь уязвимой и смертной.

Нет. Сюда она не вернется. Ее жизнь на земле была куда более убогой, чем на небесах.

- Ладно, я рада за тебя. Но все-таки надеюсь в ближайшем столетии ты навестишь нас. Я не смогу выбираться к тебе - сейчас такой объем работы! - скрывая лживые глаза, твердила девушка.

Правда, Дорота уже едва слышала ее.

- Понимаю. Увидимся, - нежно обняв девушку, попрощалась она с Анной. И та в следующее мгновение испарилась также незаметно, как и появилась.

- Дорота, ты одна? - послышалось сзади. Это была Блер.

Боже, от ее вида у женщины сжалось сердце. До невозможного разбитая по тем швам восемнадцатилетней давности...

- Да, миссис Блер, - улыбнулась она.

Перед Доротой стояла дважды навсегда потерянная, а некогда сильная и непробиваемая Блер.

Любовь калечит. Делает инвалидами.

Любовь уже давно сделала Блер калекой. А сейчас принялась бередить старые раны. Ей было очень плохо. И Дорота это чувствовала, не прикладывая усилий.

- Сегодня мне постоянно слышатся посторонние голоса... Наверное, я схожу с ума, - улыбнулась Блер. Но это была не улыбка - лишь попытка. Жалкая пародия.

Слезы уже давно стояли в глазах Дороты. Но она не могла позволить Блер видеть ее слабости. Не сейчас. Она должна была быть сильной ради Блер. Для нее.

- Поставить вам чай с бергамотом? - с прежним акцентом в голосе заговорила Дорота.

А в окно так же отчаянно постучался дождь, похожий на заблудившегося пса, который тычется своим мокрым носом в стекло...

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "Almost lover" группы A Fine Frenzy):

Прощай, мой почти возлюбленный,
Прощай, моя несбывшаяся мечта...

2) Джихад - понятие из ислама, обычно - вооруженная борьба мусульман против неверующих. В данном случае - намеренный путь на смерть (имеется ввиду то, как шахиды взрывают себя "во имя веры").

Спустя 5 лет.

***
Время. Что это такое? Я не раз задавался этим вопросом.

Оно то пролетает незаметно, не давая возможности насладиться победой, то тянется медленно, заставляя прочувствовать каждую, даже самую мельчайшую частицу твоего поражения.

Одно я понял. Время не друг.

Пять лет. Прошло уже почти пять лет.

За эти пять лет я, кстати, узнал много нового. Например, что от потери близкого человека бывает по-настоящему больно. И это не стыдно признать. По крайней мере, самому себе.

Но я старался жить дальше. Старался забыть... Вот только даже в те моменты, когда я не думал о ней, она была со мной. Во мне. В моем подсознании. В бесценных мелочах, вроде гребаных гортензий или красной ткани, она всегда оставалась где-то рядом. Будто она была под кожей, в сплетенье вен. И именно она разгоняла мою кровь, заставляя жить. Именно мысли о ней и эти дурацкие воспоминания заставляли меня каждый день вставать с кровати и начинать новый день.

Я старался жить дальше. И я жил. Благодаря ней.

Однако иллюзия ее присутствия не делала меня менее одиноким. Свободным - может быть. Вот только в одиночестве ты уже так не радуешься данной свободе.

Черт, долбаное время. Я ненавидел его за эти и другие монологи, которые мне приходилось вести, дабы избежать взрыва мозга. Я стал слабаком. Не для окружающих. Для себя.

А может, я, наконец, открылся самому себе. Правда, все еще трудно было привыкнуть к новому взгляду на мир. Ведь когда ты разбит и одинок, ты начинаешь видеть все в другом свете, замечать вещи, на которые раньше не обращал внимания.

Раньше, подойдя к окну, я видел просто дорогу, просто людей и просто облака. Сейчас я с легкостью замечу, что небо потемнело, и не такое спокойное, как вчера. Брюнетка, которая идет с подругой, улыбается, но несчастна. А тот таксист явно с завистью смотрит на влюбленных, воркующих на заднем сидении.

Да, я стал видеть серость и несчастье. Вот только... Это наш мир. Мир, в котором мы живем. Мир, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой - с мысли об убийстве.

Бесконечный тупик. Один бесконечный тупик, который...

Я вздрогнул и уронил окурок на пол. Черт, обжегся.

Я посмотрел на часы. Опять ушел в себя, мать твою. И даже не накурился. Кулак непроизвольно сжался, концентрируя в себе всю силу.

Но я изменился.

И глубокий вдох помог мне расслабиться и даже натянуть ненавясчивую ухмылку.

Время. Что это такое? Я не раз задавался этим вопросом.

Одно я понял. Время не друг.

Но и не враг. Оно просто лечит.

***
Чад уже опаздывал, но все-таки зашел на кухню в надежде выпить чашку кофе. Глаза слипались.

Вот только там его ожидал целый завтрак. И это был не пересоленный омлет Амели.

- Ма-а-а, - протянул парень, уже обнимая женщину. - Черт, я так рад, что ты все-таки смогла вырваться домой.

Но выбравшись из паутины рук, Миссис Ферал сразу осмотрела Чада с ног до головы и тут же начала недовольно приглаживать его буйные локоны. Как, вдруг, резко остановилась, улыбаясь сыну.

- Как же я по вас соскучилась...

И накинулась на сына с еще более крепкими объятиями.

Но вскоре момент нежности подошел к концу, и все вошло в прежнюю рутину. Лишь с единственным отличием - с божественным завтраком.

Ну, и пока Чад сметал всю еду, мама рассказывала ему подробности, которые, правда, были ему вовсе не интересны. Он просто был счастлив, что счастлива его мать.

Когда он уже утрамбовывал все принятые желудком жиры, белки и углеводы апельсиновым соком, женщина вздохнула и произнесла:

- Да-а, кто бы мог подумать, что я попаду в эту компанию, - Чад лишь слегка улыбнулся в ответ, эта тема была для него не самой приятной. - А эта Уолдорф очень мила со мной, она так прекрасно воспитана, и так красива...

- Мам, с такими деньгами, как у нее, любая жаба выглядела бы отпадно.

Миссис Ферал взглянула на сына с укором.

- Почему ты так ее не любишь? Мне сказали, что именно она выбрала мои работы, хотя они не прошли в отборной комиссии, мы обязаны ей почти всем, а ты...

- Ладно, ладно, мам! - сделав невинное выражение лица, сказал Чад. - Ты знаешь, как я отношусь к ним ко всем. Давай забудем об этом. Сменим тему. Где ты сейчас живешь?

Даже издалека было видно, как у женщины загорелись глаза.

- Сейчас мы сняли двухкомнатную квартиру в центре. И Люк... - она сделала паузу. - Нам хорошо вместе, правда.

Чад не мог это отрицать. Его мать и вправду ожила. И влюбилась. И этот Люк был не так плох.

- Да уж... Кто бы мог подумать... - задумчиво прошептал Чад.

Блер сдержала слово. Взяла мать на работу. И она уже который год была у нее в фаворитках.

Чад тоже сдержал свое слово. Исчез из ее жизни.

- Да ты на себя посмотри! - прервал мысли радостный вопль его матери. - Сдружился с Арчибальдами, стал правой рукой Натаниэля, работаешь на своей... Как там ее...

- Инвестиционной бирже, - вставил Чад.

- Да-да! - закивала женщина. - Как же все-таки я люблю этого мужчину...

- Мам, у Нейта жена и дети, - улыбнулся парень.

- А помечтать нельзя уже, да? - захохотала миссис Ферал. - Мы молодцы...

Уже в другом, более серьезном тоне произнесла она. Вот только радости особой у Чада эта фраза не вызвала. Без Блер ничего бы не вышло.

Да, Лоуэл без труда закончил нью-йоркский колледж по специальности бизнеса и права. Он честно был одним из лучших на факультете. Вот только раньше Арчибальды никогда не брали практикантов на постоянную работу.

К тому же, насколько Чаду было известно, Уолдорфов многое в прошлом связывало с Арчибальдами, да и Блер с Нейтом всегда были в хороших отношениях. Он, кажется, даже женат на ее лучшей подруге...

Ко всему прочему, бизнес Маккенли расцвел. И Чад хотел думать, что именно благодаря его вмешательству. В Японии действительно начался кризис, и они стали первыми на рынке.

В общем, здесь закрадывалась мысль...

Но Чад старался не думать об этом. По крайней мере, в последнее время. К тому же, Нейт не переставал твердить, что Чад напоминает ему его старого друга... Может, именно поэтому они так и сдружились. Даже не смотря на разницу в возрасте.

- Ладно, - вернувшись на землю, подытожил Чад. - Я взял выходной, схожу в бар к Харрисонам.

- А как же там твоя девушка?? - с неподдельным любопытством спросила женщина.

- Которая из них? - раздался писк из неоткуда. И скоро длинноногий силуэт пролетел мимо кухни, успев обменяться с братом язвительными улыбками.

- Ну, как которая... - растерянно залепетала мама. - Та, черненькая, Фиби, кажется... Дорогая, ты помнишь, что я жду вас с Грегом на ужин?

Из коридора донеслось гулкое согласие, а Чад уже развел руками.

- Мама, мы с Фиби не виделись после того Дня Благодарения...

- Эх, когда же ты остепенишься... - с легкой грустью в словах сказала женщина.

- Ма-ам, ну не начинай, - заныл Чад.

- Да он умрет старым и никому ненужным холостяком! - вставила на мгновение появившаяся в поле обзора белоснежная голова.

- Амели, могла бы хоть спасибо сказать, что я познакомил тебя с нормальным парнем вроде Сандерса(2)! Ты даже на девушку стала похожа!

- Ладно, ладно! - вскликнула мама, снова входя в образ миротворца. - Мир! - под торжественную демонстрацию блондинкой ее языка Чаду пропела мама.

- Вот видишь, от любви люди глупеют! - указывая на сестру, серьезно заговорил Чад. - В крови влюбленных резко падает уровень белка, отвечающий за связи между нервными летками головного мозга. Вследствие этого все реакции человека замедляются. А я не хочу быть тормозом.

В комнате повисла гробовая тишина, а затем ядерный взрыв смеха разлился в пространстве.

- И все-таки когда же ты остепенишься... - сквозь слезы смеха повторилась миссис Ферал.

Что-то кольнуло Чада. Как комар укусил за задницу. Только это было где-то внутри. Там, где у нормальных людей находится сердце.

- Когда мне все это надоест, - двумя тонами ниже ответил Чад.

- Значит, никогда! - уже на прощание съязвила Амели.

Чад тоже выскочил из квартиры спустя несколько минут. Атаку мозга, носившую фамилию Ферал, было сложно перенести без потерь.

И вот он уже шагал по знакомым улицам. Только в абсолютно противоположном бару Харрисонов направлении.

Чад уже говорил, что за эти пять лет узнал много нового. Например, что людям тоже можно верить.

И сейчас он направлялся именно к той, в которой он бы никогда не усомнился.

Все изменилось еще несколько месяцев назад, когда он забежал перекусить в бистро у парка.

Почему он молчал?

Чад боялся. Обжечься, как в прошлый раз.

Чад стал вроде одного из тех филофобов, что боятся отношений и любви. Однако это не могло притупить его чувства.

Она ждала его, и он спешил в их кафе. Да - она, он, их. Местоимения, дающие начало концу одиночества.

И его сердце совсем не стало тряпичным, оно не сжалось в маленький бесчувственный комок. Оно все еще могло пылать, болеть и, как оказалось, любить. Оно просто взяло тайм-аут. Пусть и пятилетний.

И ощущая приближение разъедающего мозг тепла, Чад шагал все быстрее, улыбаясь встречному ветру.

Вот только... Так некстати вспомнилась Амели, заучивающая стихи какого-то испанского поэта: "Что-то вчерашнее осталось в сегодняшнем дне"(3)...

И это чувство не покидало его.

***
Чад проснулся от надоедливо непрекращающейся музыки. С закрытыми глазами нащупав телефон, он попытался отключить ее. Но мелодия заиграла вновь.

Чаду пришлось сделать усилие и продрать глаза. Это был не будильник. И парень нажал на зеленую трубку, дабы ответить на звонок.

- Да, - промямлил он в телефон.

На другом конце молчали. И лишь после продолжительной паузы до Чада донеслось что-то вроде "Здравствуйте".

И вот тут случилось непредвиденное. Эти нотки, складывающиеся в этюд... Он всегда бы узнал их.

И они оба узнали.

Чад замер, не в силах собраться даже с мыслями. Единственное, на что хватило сил - взглянуть на телефон. И он оказался прав - красный смартфон принадлежал вовсе не ему. Его взгляд метнулся в сторону спящей рядом с ним девушки. И что-то опять кольнуло внутри. Опять комарик.

Смысл происходящего внезапно вскипятил кровь до бурлящего состояния, близкого по градусам лаве, беснующей в кратере вулкана. Догадка уже пульсировала по венам на пути к мозгу. События пятилетней давности вскружили голову. Все тот же темный парк...

"Мы бы лишились всего, если бы я... Если бы я не вышла за Патрика. И я благодарна ему только за чудо, которое он мне подарил..."

Чудо. Чудо. Чудо!!

Омфг.

И это была единственная мысль, посетившая его в этот момент.

- Блер! Она была со мной, я не знал... - начал оправдываться Чад. Он задыхался. Он не мог. Не мог остановиться, повторяя и повторяя одни и те же слова. Ему хотелось кричать, но он боялся разбудить то самое Чудо, лежащее справа от него.

Блер тоже не могла дышать. Опять эта резкая боль в груди. Опять расползлась по швам. И сразу стало так тяжело, когда она вспомнила слова дочери(4) о том, как сильно та влюбилась. Вспомнила, как прикрывала дочь перед мужем. Как отдала ей свою жизнь и любовь. Оказывается...

События всей ее жизни уложились в 10-секундную вспышку воспоминаний, вылившуюся в произнесенные Блер слова...

- Позаботься о Софи(5), - слеза, озвученная едва заметным всхлипом, скатилась по бледной коже. - Она... Она заслуживает счастье.

И Блер отключила вызов. Сил сдерживать напор соленых капелек больше не было. Она отключила вызов. И теперь сама хотела в это поверить...

Нельзя. Она сама попрощалась с ним. Тогда и тогда, и до этого тогда...

Чад уже полчаса смотрел и смотрел на телефон. Он все еще не мог... Поверить, осознать. Вот, что он чувствовал вчера, вот, что за "привет из прошлого" его ожидал. Но почему сейчас? Сейчас, когда он был уже почти счастлив??

Он нервно сглотнул.

Но в следующее мгновение рядом началось шевеление, заставившее его обернуться. И внезапно Чад вспомнил. Вспомнил, что он в настоящем. Вспомнил, что с ним Софи.

Темноволосый ангел медленно открыл глазки и посмотрел своими шоколадками на парня. Только сейчас Чад осознал, почему ему казалось, что он где-то уже встречал Софи. При всей ее особенности, сходства все же были...

- Что-то случилось? - мягким, совсем тонким голосом прошептала девушка.

И он пропал. Он вспомнил. Вспомнил, как оберегал ее, как боялся причинить ей боль, которую ему причинила... Да.

И стало как-то тепло на душе. Спокойно. Появилась надежда. На завтрашний день. На будущее.

Блер отпустила его.

Чад придвинулся ближе к девушке, обнял ее и нежно поцеловал в щеку.

- Нет, - улыбнулся он. - Все замечательно.

Но это уже совсем другая история...

There's always something in the way,
There's always something getting through,
But it's not me, it's You... (6)

Примечания

1) Перевод эпиграфа (отрывка из песни "You" группы Switchfoot):

Я нашел покой в тебе,
Я нашел ту надежду, которая дает второе дыхание.
Не в себе. В тебе...

2) Сандерс - тот самый хакер, за помощью к которому Чад обращался в 4й главе.

3) Пабло Неруда "Не все сегодняшнее сегодня" ("NO TODO ES HOY EN EL DIA")

4) Блер родила дочь в 20 лет. И на момент прошлого общения с Чадом ее дочери было 15. Сейчас, 5 лет спустя, ей соответственно 20, а Чаду 23. О ней ничего не говорилось, и мы не видели ее, потому что она училась за границей.

5) Софи - та самая, чье фото в главном сообщении.

6) Перевод отрывка из песни "You" группы Switchfoot:

Всегда на пути есть преграды,
Всегда есть что-то, что нужно преодолеть,
Но я не один. С тобой...

П.С. от автора
Спасибо, что дочитали фик до конца оч признательна и жду ваших комментов, которые на протяжение всего этого времени вдохновляли меня.

"Живительная эвтаназия" [Чак/Блер, R]

Саммари: Что может добавить остроты ощущений в только зарождающиеся отношения Чака и Блер? Что же, как не землетрясение, запершее парочку и еще некоторых на 24 часа под землей.
Что из этого выйдет, и как развернутся события, читайте в моем фике "Сдвиг по фазе" или "24 часа под землей".