| ansywoolf | Дата: Вторник, 21.06.2011, 17:12 | Сообщение # 2 |
 Insider
Группа: Блэр+Чак
Сообщений: 104
Награды: 21
Статус: Offline
| Синдром разбитого сердца.
Город тебя просил – просто вернись, но не хватало сил…
Меня зовут Блэр Уолдорф. Через месяц у меня день рождения. Говорят, такую дату не празднуют. Ведь мне исполняется 40 лет. Я сама в шоке, можете ничего не говорить. Немного о моём образе жизни?
Париж – столица Франции, мой любимый город, раскинувшийся на берегах Сены. А ещё, кстати, здесь находится штаб-квартира ЮНЕСКО. И в этой международной организации я имею честь работать. Хотя, я никогда не говорю, что я работаю. Я «содействую культурному разнообразию, основанное на человеческих взаимоотношениях», люблю так говорить, меня даже забавляют эти слова.
У нас в Париже всего 20 округов, или районов. Я живу в, сказав небольшой, буду неправа, большой квартире в 16 районе, или Passy. Я люблю этот район, он граничит с 7ым, в котором расположено Марсово Поле, а также Эйфелева башня. Удивительные места. Иногда, в выходные, я люблю пройтись по Булонскому парку на западе района. Прекрасное место. Было бы глупо с вашей стороны не понять, как я люблю этот город. Его архитектуру, его историю. Музей Лувра, Королевский Дворец, сады Тюильри, Собор Нотр-Дама, Триумфальная арка, Елисейские поля…Я сейчас не назвала даже половины того, чем обладает этот город. Я люблю Большие бульвары, особенно бульвар Монмартр. Я люблю Люксембургский сад, и Ботанический сад, тоже. Вандомская площадь и музей Клюни. Я люблю этот город каждой клеточкой своего тела. Он живёт во мне. Он течёт в моих жилах. Постоянно, каждую секунду, всегда.
Мне сложно говорить о том, как я оказалась здесь. Сейчас прошло, наверное, лет 20. Да, прошло 20 лет. Я бежала сюда, в город моей мечты, самый любимый город земли. Я бежала сюда, я сбегала. Я старалась забыться им, потому что мне это надо было. И этот город, он принял меня, помог мне. Он укутал меня своей историей. Если вы спросите, я расскажу о каждом камешке в пределах Парижа, о каждой скамейке, о каждой колонне, о каждой дороге. Я впитывала этот город как губка. Я забирала его секреты, я заполняла себя этим городом. Я вживляла его в себя. Я полюбила весну и лето этого города ещё больше. Я полюбила осень этот города. Я вдохновляюсь с помощью зимы этого города. Зимы в Париже…Они не такие, как везде. Зимы здесь особенные. И я люблю их.
Вдоль одиноких крыш, ты больше не спешишь,
Время течёт краской с других афиш…
И все-таки, сейчас, подумав, я решила, что стоит открыть карты. Прошло 20 лет. Я изменилась. Мир изменился. Всё вокруг изменилось.
Тогда было ясное чистое солнечное лето, если память мне не изменяет. Мы были помолвлены. Я была рада от того, что моя сказка начала сбываться. Я только сейчас поняла, что слишком долго играла, слишком долго верила в сказки, слишком была помешана на этом. Я жила своим миром, миром сказок, миром, где всегда наступает счастливый конец. И я поняла это. Слишком поздно.
Я не хочу снова вспоминать о том, как мы провели лето. Точнее первую часть лета. По правде говоря, воспоминания немного потускнели за время. Немного забылись. Я была счастливой маленькой дурочкой. Он был моим «принцем». Всё бы ничего, если бы не дурацкий сценарий, который вписал в наши жизни какой-то морально-нездоровый человек, сценарист наших жизней. К августу моя жизнь уже смутно напоминала сказку. Даже плохую сказку. Это больше походило на фантастический триллер, кошмар, вовлекший меня в самый центр.
Прошло 20 лет, и сейчас, я стою на балконе, в Париже, и смотрю на яркие огоньки Эйфелевой башни. Я, тоже когда-то смеясь, поднималась туда, тоже наблюдала за ночным Парижем с её высоты. Тоже была беззаботно влюблена. Влюблена в сказку. Как оказалось.
Я больше не жалею себя. Да и зачем? Это всё было довольно глупо, тогда, мы совсем ничего не понимали.
Потом была осень. Осень дома, в Нью-Йорке. Нью-Йорк. Странное слово, такое далекое, такое убивающее. Такое непонятное для меня сейчас. А тогда я думала, что знаю этот город. Что это вся моя жизнь. Вся моя запутанная судьба, всё, что я имела. Ещё раз повторяю – как же я ошибалась. Этот город обошёлся со мной крайне строго. Я думала, что люблю его, но на самом деле я просто хотела любить. Хотела думать, что люблю.
Я не забуду ту осень. Она отпечаталась в моей голове надолго, навечно. Нью-Йорк отличался своей способностью производить преступления. Этот город, который никогда не спит. Он не и ком не заботиться. Он не оберегает. Он просто развлекается. Он бежит за модой. Бежит по всем улицам. Бежит по пятой авеню. Сбегает.
Трагический сентябрь заставил меня отречься от этого города. Он поступил со мной так жестоко. Я никогда его не прощу. В одно мгновение он забрал у меня двух моих самых любимых людей. Как безгранично я бы не любила свою мать, папу, Дороту. Как бы я не любила Луи. Моё сердце всегда занимали они: Чак и Серена. По сей день, во мне отдаются слова, вплетающие в меня ужас. Бруклинский мост. 5 сентября. Взрыв. Сентябрь означает разрушение. Я ненавижу сентябрь. Если в 2001 году сентябрь разрушил массу жизней, то через 10 лет ударная волна прошлась прямо по мне. Сентябрь сбил меня с ног. Я тогда винила и Бруклин, и Манхэттен. Я винила всех, кто был связан с Бруклином. Я не могла поверить. Это же просто невозможно.
Я с ужасом вспоминаю то время. Ещё чаще я вспоминаю слова Чака. Он говорил, что я сильная. Мне не хотелось верить, но надо было. И я действительно оказалась сильной.
Однажды, Чак уже разбивал моё сердце. И тогда я поклялась, что это будет единичным случаем. Но всё оказалось иначе.
Я была подавлена. Я была разрушена.
Меня доставили в больницу с подозрением на инфаркт миокарда. Но ведь это глупо. Какой инфаркт, когда мне всего лишь 20 лет? В общем, я не особо помню те дни. Сейчас, в моей памяти, сильно расплывчатые воспоминания. Я и не хочу их тревожить. Если честно, мне запретили врачи. Возможен рецидив.
Моя болезнь трактовалась, как разбитое сердце. «Синдром разбитого сердца».
«Синдром разбитого сердца» или Кардиомиопатия такоцубо – это вид неишемической кардиомиопатии, при котором развивается внезапное преходящее снижение сократимости миокарда (сердечной мышцы).
В кардиологии считается, что синдром разбитого сердца вызван сильными эмоциями и характеризуется преходящим нарушением работы левого желудочка сердца, что проявляет себя изменениями на электрокардиограмме и в крови, свойственными инфаркту миокарда. Несмотря на изначально тяжелое состояние пациентов, почти все они полностью выздоравливают в течение нескольких дней или недель без всяких осложнений.
При этом расстройстве, сердце больных, вернее его левый желудочек, принимает необычную форму. Оно как будто бы сдавлено невидимым обручем. Этот симптом помогает отличить это расстройство от инфаркта и правильно поставить диагноз.
Тогда я ничего не знала о таком заболевании, я даже никогда о нём не слышала. Сейчас же я знаю абсолютно всё. Всё, что возможно.
Ещё раз вспоминаю Нью-Йорк. Город потерь. Мой личный город потерь. Он хотел меня уничтожить ещё тогда, когда я была ребенком, когда я родилась там, когда я там росла. Я потеряла мать, не в прямом конечно смысле. Она никогда не была идеальной матерью, хотя я люблю её. Я потеряла отца, также не в прямом смысле. Развод родителей сильно травмировал меня. А в тот же год я впервые потеряла лучшую подругу. Я потеряла доверие, где-то в тоже время, когда у меня были постоянные срывы. Я была больна булимией. В Нью-Йорке я обрела любовь. Но и Нью-Йорке же, я её и потеряла. Всё, что я когда-либо обретала там, я теряла, может не сразу, но так же. Город забирал. Я не верю в какую-то чушь типа «Бог дал, Бог взял». Хотя…в таком случае, моим Богом был Нью-Йорк.
Меня вылечили врачи. Примерно за 2 месяца я восстановилась. Физически. Но в душе была пустота. Я прожила в Нью-Йорке ещё несколько недель. Я каждый день ходила на могилы. Я рыдала. Меня снова захватывала старая болезнь. Врачи ругали меня, боясь рецидива с сердцем. Мать ругала меня, волнуясь из-за булимии. Дорота не ругала меня, она волновалась.
Кстати, Луи куда-то исчез. «Бог» забрал и его из моей жизни. Похоже, моей сказке было не дано сбыться.
Мне надоело, что меня ругают. Мне надоело, что в жизни нет ничего. Мне хотелось кричать. Мне надоело уговаривать себя в том, что я сильная. Мне надоело шептать себе ночью, что это был жуткий сон. Ведь это было неправдой. Ложью. Тогда я решила бежать. Я бежала из Нью-Йорка. Я поклялась, что больше никогда не вернусь туда. Я отреклась от этого города, также как он когда-то отрекся от меня.
Я бежала в Париж. Единственное, куда я могла бежать. И вот я здесь. Спустя 20 лет. Я сдержала свой уговор. Я никогда не возвращалась в Нью-Йорк.
Может быть, я бы и вернулась. Мне всё-таки не хватало мамы. Не хватало Дороты. Я знала, как она переживает. Но я ступила во взрослую жизнь. Она обернулась совсем не тем, что я ожидала. Но это была моя жизнь. Я справилась.
Однажды, несколько лет назад, приезжала мама и Сайрус. Я скучала по ним. Хотя, мы часто разговаривали по веб-камере. Они уговаривали меня вернуться. Может быть, я бы и вернулась. Но сейчас уже было поздно. Это бы не было возвращением. Париж стал моим домом.
Я разговаривала с Нейтом. Он сильно изменился, также как и я. Но он нашел в себе силы жить дальше. У него есть жена и дочь, которую он назвал Сереной. Сначала он уговаривал меня приехать на свадьбу, потом когда родилась дочка. Недавно снова звал приехать. Я не согласилась.
Я разговаривала с Эриком. Он вырос отличным человеком. Теперь он состоятельный мужчина, глава большой компании. И у него…у него есть муж. Странно это говорить. Он уговаривал меня приехать. Я не согласилась.
Я разговаривала с Дженни. С ужасом вспоминала, что нас связывало там, на другом материке. Сейчас она вышла замуж за какого-то банкира и переехала в Филадельфию. Я с грустью отмечаю, что там никогда не была. Похоже, она не плохо там устроилась. У них есть два прекрасных сына-близнеца. Она уговаривала меня приехать, погостить недельку. Посмотреть город. Я не согласилась.
Я говорила с Дэном. Он остался таким же Хамфри, какой был, когда я уехала. Сейчас он современный писатель, известный. Они с Ванессой поженились. И у них даже есть сын, которому скоро будет пять. Они уговаривали меня приехать, звали на свадьбу, звали просто так, зовут на пятилетие Кристофера. Я не соглашаюсь.
Недавно я говорила с Лили. Полгода назад появился рецидив её рака. Несколько лет назад отец Серены, доктор Ван дер Вудсен, умер в результате инсульта. Да и он не занимался уже медициной. Лили неважно себя чувствует. Она тоже приглашала меня. Но я отказалась.
Пару дней назад я снова вспоминала его слова. Он называл меня сильной. Я часто ставлю это под сомнение. Если я сильная, то почему я бежала? А если я слабая, то почему сердце не убило меня? Чаще, конечно, я понимаю, что я не сильная.
Прошло двадцать лет, а мне до сих пор не хватает сил вернуться…
слушать
-You still love her?
-I can't imagine the day I won't.
|
| |
| |
